По шпалам - 3

***

В этом вагоне мы доехали до Раздельной.

На этой станции мы несколько часов ждали какого-ни­будь поезда. Тут стояла целая армия всяких составов, и целые воинские части жили в поездах. Кажется, это были галичане, в энный раз кого-то предавшие. Но никакого поезда не шло. Мы ходили пить чай в местечко.

И вдруг встретились. Да, это был Владимир Германо­вич. Он тогда в саду у Днестра сдался делегатам Котовского. Солдат отпустили, офицеров, изъявивших желание поступить в Красную армию, куда-то отправили, а отказав­шихся держат на положении арестованных, заставляют что-то работать и собираются отправить в Одессу. Однако, надзор слабый, что и дает возможность поговорить с ним. Здесь же целый ряд других из нашего отряда. Пока никого не расстреляли. Но вид у них всех был ужасный. Не­доедание, тяжелая работа ... Однако, бессменный Влади­мир Германович не терял бодрости духа.

Мы не дождались поезда. Пошли пешком. Был дивный солнечный день. Но, когда мы прошли несколько верст, я почувствовал ломоту в пальцах. Потом как будто стало немножко холодно. Идти стало гораздо труднее. И захо­дящее солнце с его желто-красными переливами почему-то было противно. Мы отдыхалигде-то на рельсах, и против нас бродили индюки. Меня тошнило от этих индюков. Я чув­ствовал, что заболеваю.

Ночевали в «казарме» у какого-то «старшего рабочего»— это такой железнодорожный чин. Он просмотрел наши пропуски и принял нас очень радушно. Хозяйка сделала нам ужин и чай.

За ужином «старший рабочий» говорил много и вразумительно, ссылаясь на священное писание. Он читал апо­калипсисвслух и объяснял нам, что все, что сейчас про­исходит, вся эта резня, и убийства, и грабежи, и ужасы, и ненависть,— все это предсказано. Потом он прочел из библии то место, где в пророчестве Даниила говорится, что придет «великий князь Михаил». Под этим он подразуме­вал великого князя Михаила Александровича. Тогда кончатся все беды. Надо сказать, что я уже не в первый раз наталкиваюсь на таких людей. Сидят где-нибудь, в ка­кой-нибудь станционной будке и в священном писании ищут утешения и объяснения всех тех ужасов, которые про­исходят.