20 ноября, Троицкий мост, ночью.
Получил письмо горькое. Хотел встать на колени около кровати и поплакать, и вдруг вспомнил, что на мне новые брюки и слез как не бывало.
20 ноября дома.
Когда я вижу на улице здорового и крепкого русского в штатском — это противно, но терпимо, но когда вижу штатского француза, не на войне, не во Франции, и еще паясничающего на сцене, меня охватывает чувство ужаса и омерзения, я каменею, я деревенею, я чувствую запах разложения… Гаже этого я себе ничего не могу представить. И как может повернуться их язык, рассказывать анекдоты!
