Пробыв в Порт-Артуре два-три дня, я на собственном опыте убедился, насколько наша дальневосточная авантюра была слажена наспех и насколько она отражала различные влияния, боровшиеся в то время в Петербурге. Во время моего пребывания в Порт-Артуре суда Добровольного флота высаживали военные части, прибывавшие в новые наши владения. Рядом с так называемой "виттевской гвардией", т.е. охраной Китайской Восточной железной дороги, в мундирах с желтыми выпушками и с китайскими драконами на петлицах, высаживались и восточнокитайские стрелки, что противоречило первоначальному плану Витте. По его плану, как Южноманьчжурская железнодорожная ветка, так и Квантунский полуостров должны были оставаться в ведении общества Китайской Восточной железной дороги как русско-китайской организации. Мне рассказывали о недоумении наших солдат из охраны Китайской Восточной железной дороги: на их ротном образе фигурировал Георгий Победоносец, поражающий дракона; но такой же дракон украшал их воротник. Известна последующая борьба между Куропаткиным и Витте из-за Квантунского полуострова. Детищем первого был Порт-Артур, а второго - Далянь-вань. Даляньвань стоил России много миллионов, но уже к началу русско-японской войны он явился прекрасной базой для японцев, обложивших Порт-Артур. Все это было результатом борьбы двух ведомств. Большие деньги тратились на Даляньвань, а на серьезное укрепление Порт-Артура их не хватало.
После Порт-Артура я решил непременно заглянуть в Даляньвань, а по возможности и в Цзиньчжоу, чтобы лично убедиться в фантастичности утверждений Дубасова. Мне это вполне удалось. Прибыв на пароходе Добровольного флота в Даляньвань, я застал там в китайской кумирне на пустынном берегу штаб одного из забайкальских казачьих полков. В Порт-Артуре мне дали письмо к его командиру.
Обратившись к полковнику с просьбой дать мне верховых лошадей, чтобы проехать в Цзиньчжоу (вместе с судовым доктором; с ним я познакомился на пароходе, и он вызвался меня сопровождать), я получил их. Полковник настоял на том, чтобы вместе с нами отправился конвой из нескольких казаков; это, по его словам, было необходимо для нашей безопасности. Доехав до ближайших окрестностей Цзиньчжоу, мы увидели линию дубасовского обложения города, отмеченную флажками над несколькими одинокими китайскими фанзами. Часовые провели меня к начальнику ближайшего поста - казачьему офицеру. По удивительному совпадению он оказался моим товарищем по киевской гимназии Яковлевым, исключенным из 3-го класса за неуспеваемость. Яковлев подтвердил мое предположение, что в Цзиньчжоу, кроме мирного "знаменного" населения, никаких войск нет. С доктором и с казаками я спокойно проехал в город, имевший вид обычного китайского городка, живущего своими повседневными интересами.
По возвращении в Пекин я доложил обо всем виденном Павлову, и мы в тот же день еще раз протелеграфировали в Петербург о необходимости сдержать пыл воинственного адмирала. Этот эпизод с занятием нашими войсками Квантунского полуострова пришел мне на память несколько лет спустя, когда наши войска под видом подавления боксерского восстания заняли почти всю Маньчжурию. На этот раз большинство наших сухопутных генералов и офицеров, командовавших отдельными частями, устраивали, как этого добивался Дубасов, штурмы беззащитных китайских деревень. Об этих "подвигах" посылались широковещательные донесения, после чего раздавались военные награды. Трагическая сторона этих "геройств" заключалась в том, что от них пострадало и китайское население, и много наших солдат. Через три года начальники последних легкомысленно повели солдат на штурм тех же маньчжурских деревень и сопок, но занятых уже хорошо обученными и снаряженными японскими войсками.
По возвращении из Порт-Артура я снова приступил к повседневной канцелярской работе в Пекине, которая с наступлением лета становилась более тяжелой. Как известно, в Китае летние месяцы отличаются особым климатическим явлением. В течение нескольких недель при тропической жаре идут непрерывные дожди, а ночью бывает часто жарче, чем днем. Все иностранцы с трудом переносят это время года. От постоянной испарины на теле часто появляется сыпь, иногда довольно мучительная. Канцелярские же занятия осложняются еще тем, что при писании влажной рукой бумага становится тоже мокрой. К тому же летом 1898 г. из-за усиленной работы в связи с занятием Порт-Артура и из-за вызванной этим событием политической обстановки миссия не имела возможности переехать по обыкновению за город, в так называемые Западные холмы, расположенные в трех часах езды от Пекина. Обычно каждая из дипломатических миссий нанимала на лето буддийскую кумирню, где европейцы жили по соседству с китайскими идолами. Между прочим, жена германского посланника баронесса Гейкинг устроила гостиную в самой кумирне, у подножия главного алтаря, живописно задрапировав часть идолов китайскими вышивками.
В связи с постоянно нараставшим среди китайского населения чувством ненависти к иностранцам подобное обращение с местами буддийского культа не могло, конечно, не сыграть своей роли в разразившихся событиях, известных под именем боксерского восстания.
Надо сознаться, что пекинское население в то время относилось к европейцам со скрытой враждебностью, изредка переходившей в открытую форму. Во время совместных поездок по пекинским улицам наши драгоманы часто говорили, что они завидуют мне, потому что китайцы, зная, что я секретарь миссии, были уверены в том, что я не понимаю тех "комплиментов", которыми китайская толпа обыкновенно сопровождала появление иностранцев на улице.
