6 апреля 48.
Саша уже начинает интересоваться дневником, и это плохо, потому что при ее врожденном честолюбии и тщеславии она начнет работать специально на меня.
Сегодня она спросила:
— Мама, ты записала, как я грубо ответила папе?
— Записала.
Саша, со слезами:
— Зачем, зачем записывать про плохие поступки?
Чуть погодя:
— Я теперь совсем не стану совершать никаких поступков, ни плохих, ни хороших — просто буду сидеть и молчать.
Потом, подумав, мстительно:
— Нет, я буду очень непослушная и все буду делать плохо. Ты станешь записывать, какая я нехорошая, кто-нибудь прочтет и скажет: «Почему вы так плохо воспитываете свою дочку?» Приятно тебе будет?
Вывод один: спрятать дневник подальше, чтоб она забыла о его существовании.
* * *
Пока я ездила в Ленинград, Шура развил бешеную деятельность: выставил Шуру, которая готовила такие неслыханные пудинги и пловы, и призвал обратно Нину. И если бы не дети, дома снова было бы тихо и спокойно. Никто не верещит у меня над ухом, никто не допытывается, почему я молчу, и я больше не испытываю желания убить человека, в сущности, ни за что, ни про что.
Свободное копирование
