Я обратно ехал на паре почтовых перекладных; суточных мне отпустили по одному рублю в сутки. Все это мне показалось в то время большим благом, и я с гордостию возвращался домой, по дороге заехал к сестре в Саратов; она была удивлена и обрадована моими успехами.
По приезде в Софиевку мне тоже отвели отдельную комнату, и управляющий со мною обращался куда благосклоннее и внимательнее.
Года четыре назад, возвратясь домой как неспособный по здоровью для продолжения учения геодезии, я не нашел тогдашнего моего друга - собаки Жучки, так и теперь меня ожидала еще большая потеря - я не нашел моей Марфуши, вышедшей замуж за приказчика по двору. А я все время по выезде из Софиевки, и во время пребывания в Петербурге, и на возвратном пути, много о ней думал, но в конце пришел к положительному решению: пусть будет, что будет, а я все-таки на ней женюсь. Ее замужество при содействии жены управляющего на первое время меня глубоко огорчило, - я все-таки ее любил, и любил горячо, хотя в глубине души зарождалась мысль, что эта женитьба не может доставить счастья, при нашей бесприютности и бедности.
Встретившись со мной, А.В. Ежов самым дружеским образом рассказал мне, что сватался на одной хорошенькой, но простенькой девушке Груне. Их уже благословили образами, но он раздумал, и свадьба не состоялась.
- Почему? - спрашиваю его.
- Да не захотел расставаться со свободою: ведь так много у нас хорошеньких девушек, а тут с одной возись.
- Да, кажется, пора уняться, и думаю, что и тебе стыдно, и матери причиняешь не только неприятности, но и страдания, да и себя унижаешь в своих глазах.
- Убирайся со своими проповедями. Какое тут унижение; общества у нас почти нет, и вся среда, окружающая нас, относится более нежели равнодушно ко всем проказам, а наезжающие соседние, не только мелкопоместные, вроде Бегильдеева, Кальдеева и другой швали, а даже и более крупные, вроде Журовых, только то и делают, что производят незаконнорожденных детей: Алена родила, Даша беременная, Катя тоже на пути к этому, хотя ты знаешь, какая она была недотрога-скромница. Нельзя же таких хорошеньких всех упущать на сторону.
По природе и по внушению матери, я не походил на Ежова, и к тому же несколько отвык от подобных явлений, потолкавшись между другими людьми; меня эти рассказы коробили. Но сам я недолго держался от окружающего соблазна, позабывал нравоучения матери, чуть не с головою погрязал в разгуле, хотя не хвалясь скажу, что временами находили на меня тоскливые, мрачные минуты, и я, видя свое падение, горько каялся и молил Бога избавить меня от этой бездны разврата, но потом опять все-таки падал; ходил на вечеринки, принимал участие в разных святочных играх, наслушался разных площадных рассказов и пословиц. Воспоминания о всем этом и теперь, в 78 лет, более, нежели в прежнее время, меня преследуют. Некоторым утешением для меня служило то, что я на лето должен был уехать для исправления контор гг. Чихачевых, а в августе выехать проводником транспорта переселенцев в Херсонскую губернию. Я это сообщал иногда Ежову и другим товарищам, но они мне отвечали:
- Значит, братец, ты глуп и не знаешь, что в молодости нужно спешить насладиться всем, что находится под руками, - молодость два раза не бывает.
И действительно, по моей слабохарактерности я опять бросался в омут разгула, пожалуй - разврата. Припоминая теперь две зимы, следующих за этою, я с ужасом вижу, что я тогда падал нравственно все ниже и ниже и делался хуже и хуже, хотя я по-прежнему днем усердно занимался учением детей до обеда, потом поверял отчеты и читал хотя сравнительно меньше, но все-таки много, и иногда, читая хорошую книгу, просиживал над нею до света, уделяя для сна очень мало времени. Тем не менее ежедневные мои занятия шли успешно, а управляющий глядел на все проказы, если они до него доходили, сквозь пальцы; большею же частью до него они и не доходили. С развращенными девушками на фабрике в Саратове ничего нельзя было сделать, а они влияли и на других подрастающих самым пагубным образом. Действительно, до начала весны было получено предписание, чтобы я по первой установившейся весне ехал для исправления контор гг. Чихачевых в село Дуровку, где была главная контора, а в августе должен был бы сопровождать транспорт переселенцев в Херсонскую губернию. В эту весну я успел только во время разлития полой воды поохотиться за зайцами на островах, так же, как описано было выше.
Свободное копирование
