Приближались летние каникулы, которые в последние три-четыре года были для нашей семьи, и прежде всего для меня, какими-то истинно духовными праздниками: приезд из столиц дядей, а вместе с ними и другой студенческой молодежи, съезжавшейся у нас на перепутье в свои уездные и деревенские Палестины, вносил столько неведомого, живого, освежающего и преображающего в заматерелые будни нашей провинциальной жизни. Чего стоило одно открытие библиотеки - этого моего "нового храма", в котором я с таким захватывающим усердием священнодействовал! Естественно, что в последнее время я стал ожидать этих каникул с особым напряженно смутным волнением, в предчувствии новых, еще не изведанных откровений и ощущений... И я не ошибся: нынешние каникулы принесли с собою "нечто", имевшее для меня лично некоторое как бы провиденциальное значение.
Еще стояли полупрозрачные сумерки позднего майского вечера, когда у нашего маленького трехоконного домика, немощеная дорога к которому наполовину заросла травой, наполовину была устлана густой пылью, неслышно остановилась тройка лошадей, заложенная в громоздкий тарантас.
Когда, догадавшись по фырканью у окон усталых лошадей, в чем дело, я выбежал с криком: "Они! они!" навстречу долгожданным гостям, я был довольно строго остановлен тихим окриком дяди: "Ну, тише, тише! Не мешай!" И я увидал, как приехавший дядя вместе с двумя студентами-товарищами, бесшумно, как тени, двигавшимися вокруг тарантаса, развязав веревки, потащили что-то громоздкое, закутанное войлоком, тихо и осторожно внесли в дом и уложили бережно на пол нашей маленькой зальцы; за этим тюком последовало еще несколько таких же, и, только уложив их, приехавшие стали целоваться со мной и с несколько взволнованно смотревшим, как мне показалось, на привезенные тюки отцом.
- Ну, все благополучно? - спрашивал он шепотом.
- Прекрасно. Все цело! - так же отвечал ему дядя.
- В полном виде, должно быть, забрали?
- Все до нитки...- Хоть сейчас в дело.
- Ну, ну... Немножко поторопились... Ну, да ничего, авось...
- А что?..
- До сих пор нет еще разрешения... Впрочем, губернатор обещал наверное...
- Ну, чего ж еще! Вас не обманут, - единодушно утешали отца молодые гости.
- Ну, ну! - соглашался отец, приглашая гостей оставить деловые разговоры до утра и идти закусить и отдыхать с дороги. Но я не мог успокоиться: и этот неожиданный, таинственный громоздкий тюк и напряженный шепот вокруг него так заинтриговали меня, что я никак не хотел ждать до утра разъяснения дела, хотя уже догадывался, по доходившим до меня раньше намекам, что ожидался какой-то "станок" из Москвы.
- Ведь это "станок"? Да? Ну, дядя, скажите: "станок"? - приставал я, смутно понимая значение этого названия.
- Ну, хорошо: станок! И молчи... И чтобы у меня никому ни слова посторонним... Придет время - и ты узнаешь, и все будут знать... - строго сказал отец.
В этот раз на этом я и должен был успокоиться. Но зато утром я был вознагражден сторицею. Когда, проснувшись, я заглянул в зальце, в котором на полу вместе с тюками ночевала молодежь, я увидел, что все уже давно встали и хлопотливо возились около распакованных тюков, а посредине зальца стоял он, о котором так часто говорили намеками и по секрету в последний год в нашем интимном "интеллигентском" кружке, как о чем-то таком мистическом, достижение чего для наших обывателей было равносильно чуду. И вот это "чудо" теперь красовалось в нашем зальце *.
______________________
* Все это "чудо" представляло собою лишь небольшой пресс, пригодный для оттиска набора в одну четверть среднего печатного листа.
______________________
- Вы уже успели распаковать и все уставить? - изумленно спрашивал вошедший со мной отец. - Эх, рано, рано вы! - качал он сокрушенно головой... - Не надо бы пока распаковывать.
- Ну что вы! Чего в самом деле в прятки-то играть? Ведь уж не маленькие же ребята! - возражала довольная молодежь. - Вот, посмотрите-ка - какова штучка!.. Целый месяц охаживали его да осматривали в Москве... Все изучили... Хотите? Самолично напечатаем сейчас все, что угодно.
- Ну, ну! Не очень храбритесь! - говорил отец, видимо все же очень довольный появлением в нашем зальце этого "чуда", и с интересом вслушиваясь в объяснения молодежью самых мельчайших деталей.
- Вот теперь смотри! - говорил мне дядя. - Погоди, и тебя самого научим печатать.
- Все это хорошо, - говорил отец. - Только опять вас прошу: пожалуйста, до времени никому о нем ни слова.
Но осторожные предупреждения отца остались втуне. Уже к вечеру стали заходить кое-кто из интимных друзей нашей семьи, и, как будто случайно заглядывая в маленький кабинет, куда все же по настоянию отца был передвинут и спрятан он, они изумленно-весело вскрикивали: "А! Приехала штучка-то?.. Пора, пора! Не все же из казенного горшка похлебку хлебать... Пора и свой заводить"*. И, хитро подмигивая, они весело потирали руки и похлопывали отца по плечу.
______________________
* Намек на казенную типографию, почти исключительно обслуживающую официальные "Губернские ведомости".
Свободное копирование
