7 октября. Из дурной осенней погоды сделался сегодня прекрасный зимний день, который мне тем кажется приятнее, что я сейчас получил презанимательное письмо от Франциуса, в котором он уведомляет меня об всех наших собратьях и друзьях. - Обедал я у Лихардовых на именинах, а вечером приехал барон Дельвиг после 9-месячного отсутствия. По справедливости, мне можно назвать нынешний день счастливым: довольно бы было и одного из сих происшествий, чтобы сделать его таким.
8 октября. Весь день я провел с бароном. Я не встречал человека, который так всеми бы был любим и столько бы оную любовь заслуживал, как он. Его приветливое добродушие имеет неизъяснимую прелесть; он так прост и сердечен в своем обращении со всеми, что невозможно его не любить. - Из Москвы он привез "Бальный вечер" и сказку Баратынского, которые он скоро тиснет: сам же барон, кажется, ничего не написал.
9. Баронесса меня довольно холодно встретила, и по сию пору мы ни слова не говорили о прошлом.
10 октября. Поутру пришел ко мне Аладьин и принес письмо от Языкова - удовольствие неожиданное и удвоенное новым посланием ко мне, которое он написал по случаю намерения моего ехать на войны. Если бы такое желание и не таилось во мне, то одного подобного вдохновенного привета довольно бы было, чтобы воспламенить меня. - Аладьин мне читал еще Языкова же "Послание к Степанову", "Развалины" и переделанное "Послание к Аделаиде"; "Развалины" в особенности хороши, - жаль, что он дает так много Аладьину.
11. Я почти целый день опять пробыл у барона. Пушкин уже пишет 3 песню своей поэмы, дошел до Полтавской виктории; тут я увидел тоже виршеписца Коншина. Софья становится нежнее со мною, я от этого в замешательстве: мне не хотелось бы на его счет гулять, а другого средства нет, чтобы избежать опасности, как не ходить ни к нему, ни к Анне Петровне, что мне весьма тяжело.
12. Барон мне дал для Языкова списать отрывок "Бального вечера", за что я весьма благодарен. Обедал я у Никитина. - Софья была еще нежнее: что будет - будет. Варна сдалась.
13 октября. Я отвечал Языкову, потом был у Пушкина, который мне читал почти уже конченную свою поэму. Она будет в 3-х песнях и под названием Полтавы, потому что ни Кочубеем, ни Мазепой ее назвать нельзя по частным причинам. Казнь Кочубея очень хороша, раскаяние Мазепы в том, что он надеялся на паладина Карла XII, который умел только выигрывать сражения, тоже весьма истинна и хорошо рассказана. - Можно быть уверену, что П у ш к и н в этом роде исторических повестей успеет не менее, чем в прежних своих. - Обедал я у его отца, возвратившегося из Псковской губ., где я слышал много про Тригорское.
Софья все еще так же, как и прежде. Также и Лихардова кокетничает по-старому.
