04.04.2003 ...вечер Иры Неклюдовой. Она получила второе высшее - по психологии. Диплом был на материале нашего ТА, что-то про мотивацию создания и функционирования этой общественной группы. Основная мотивация, сделала Ира вывод, это - "общение", т.е. удовлетворяются не творческие, не критические, не эстетические потребности, а - общение. Я не подхожу. У меня потребности в первую очередь - эстетические и познавательные. Первое - слышать стихи, особенно в исполнении и подборе авторов, второе - судьбы самих авторов. Стихи у Иры очень лиричны, и она "выросла". Был Колыхалов*, очень нас хвалил, обещал Ире рекомендацию в Союз писателей. Та его пошла целовать.
Потом, уже расходясь, мы с нею обсуждали её книжку, она, чувствуется, взрослеет. То все - "Ах, мне так дорого ваше мнение", сегодня под конец сказала - "Больше никому не буду объяснять свои стихи, как кто поймет, так и ладно". Постаралась до нее донести, что отзывы на стихи не отражают и тысячной доли впечатления от них. Если стихи понравились - уже хорошо. Мало людей неискренних, которые будут хвалить чужие стихи просто так. Хвалят, значит, задели, а какую струну - не важно. Поэт свой жизненный опыт вложил, свое переживание, а читатель имеет свой. Кто-то плачет на симфонии от восторга, а кто-то переживает - туфли очень жмут.
Вот купила книжку Инны Лиснянской. Я ее как-то встретила в «Новом Мире" за 1988 год. И мне понравилось:
"А вдруг душа воспомнит и воротится,
и не найдет такого уголочка,
куда б могла поставить Богородица
корыто для Спасителя-сыночка".
Вот это такое женское понимание предназначения души. А тут начала читать - ощущение вообще мыкающейся души - женщины, не находящей себе места, терпеливо ждущей своего часа (время "Ч"). Какой будет исход - не ясно, но задача - не пропасть, сохраниться. "Оставьте меня. Если не можете помочь, приютить меня, то хоть не травите, забудьте меня, я выкарабкаюсь, буду ночевать в телефонных будках, скрываться в психбольницах, только не мучьте меня - меня жалость к вам мучает".
Очень понятно. Это не Марина Цветаева - услышьте меня и поймите! Я буду вас презирать, "не снисходить", но вы меня поймите и станьте такими, как я хочу. И конечно - не Казакова, ушедшая в земное существование, нашедшая свою щелочку, в меру приспособившаяся к земной жизни.
Вот разговаривала я с Ирой Н. Она мне: "Как вы все буквально понимаете! А вашего Женю вы к поэзии пристрастили?" Пришлось оправдываться - не я его, а он меня: через него я к поэзии так присохла. Но чего там ищу? Самовыражения сущностей людей, сущностей - как сочетания земного и небесного. Эти сущности в любом человеке сидят. И что мы знаем о людях, которые не говорят о себе во всеуслышание, а если говорят, то с ориентиром на окружающих? Искренности боятся - можно оттолкнуть людей. О своей внутренней жизни не хотим говорить, потому что много в ней необходимого, вынужденного обстоятельствами (или, если взять шире - происками темных сил, от которых мы не убереглись, соблазненные сиюминутным удовольствием), но очень уж некрасивого.
А поэты, в силу того, что говорят они не обычным языком, а образным, ритмическим (завораживающим), емким и очень откровенным, они нам сути людей открывают изнутри.
Я не люблю пафосных стихов, даже, как у Пушкина: "Товарищ, верь, взойдет она...». Это очень красиво, и чувство выражено замечательно, но это выражено молодостью, эйфорией (скажем, от вина, от восторга-вспышки). Это лозунг, но это не жизнь; произнесший такие слова человек может быть и плохим, и хорошим, о нем ничего не скажешь по этим словам. А вот стихи, вырвавшиеся не по случаю, стихи, льющиеся так же, как непроизвольно человек живет, думает и чувствует, вот эти стихи и являются откровением души человеческой.
И конечно, у поэтов глубоких я далеко не все улавливаю. Меня заворожит ритмика, тайна, но откликнусь я на стихи, которые почему-то мне близки, т.е. человек, их создавший, так их "оформил", что отозвались мои струны, именно что-то внутри (душа?) встрепенулась и подняла головку, открыла глазки-бусинки и даже крылышками затрепетала. А уж если стихотворение задело сразу много струн - чувства, ритмика, приемлемый мною темперамент, какие-то схожие переживания: любовь, материнство, гражданственность, природа, разлука, чувство вины перед ушедшими родителями – (только перед ними: как бы человека я ни любила - друга - вины перед ним я не испытываю), то внутри меня уже не птичка, а что-то большое машет крыльями, поднимается и взлетает выше и выше, и меня охватывает чувство восторга - как здорово.
И когда читаешь критику, где все стараются разложить по полочкам и что-то похвалить, а что-то поругать - мне, конечно, интересно, мол, совпадает с моим принятием и ощущением или нет, но не хочется мне эту критику воспринимать как истину. Бог с ним, что тут обсуждать - так поэт чувствует, так выражает. Не задело тебя - пройди мимо. А если задело, но в отрицательном смысла - резко не понравилось, так это вы - разные, вот не принимаешь ты этого человека, чужд он тебе; но кроме тебя есть и другие, кому он будет - в самый раз, так что ж ты ярлыки расклеиваешь? Вы разные, вот и все. Он тебя не критикует, что ты брюнет, а он блондинов предпочитает, так и ты - оставь его с его предпочтениями.
Чем у человека сильнее дар (чем это обуславливается - отдельная тема. Мне близко объяснение, связанное с неоднократным воплощением души на Земле, в глубинной памяти великих мастеров такой человеческий опыт накоплен, что он любой портрет и характер изобразит), так вот - более сильный дар, (вернее - сильный дар в таком понимании - может касаться умения придать блестящую по доступности форму своим рвущимся на волю творениям плюс богатейший опыт прошлых жизней), такой дар найдет большее число почитателей, поскольку охватит предпочтения самые разнообразные, и будет вневременен. Т.е. глубина его произведений, касаясь сиюминутных обстоятельств, мест и времени, отразит так много нюансов внутреннего мира человека, что и через 400 лет будет понятно потомкам.
*Колыхалов Вениамин Анисимович - томский писатель.
Свободное копирование
