17-ый год на исходе.
Новых календарей не отпечатали, не успели, 31 декабря не отменено.
Перекличка нерасстрелянных состоится в доме Толмачёва, в "Алатре" в ночь под Новый год.
Последние римляне в смокингах. Баженов во фраке, дамы в бальных платьях, на актрисе Рейзен умопомрачительная шаль, прямо из Гренады, из Севильи, из Саламанки.
Собинов, председатель "Алатра", отсутствует; но погреб еще не реквизирован, заветный ключ крепко держит в руках Попелло-Давыдов.
По знаку оперного дирижёра Златина, на столах появляются водки, закуски, индейки, шампанское.
Охраняют входы Туржанский, будущий синеаст, и душка Берсенев, актёр Художественного Театра.
Лоло-Мунтшейн не расстаётся с моноклем, В. Н. Ильнарская не расстаётся с Лоло.
Называли их - Рампа и Жизнь.
В честь их театрального журнала и недавнего бракосочетания.
На маленькой эстраде Пётр Лопухин тонким детским фальцетом рассказывает "веселенькую" историю, которую знает вся Москва.
Лев Никулин читает свою фривольную поэму, написанную вне времени и вне пространства.
М. С. Линский представляет собравшимся молоденькую Сильвию Дианину, будущую актрису "Летучей мыши".
Дианина поёт, танцует, Линcкий на седьмом небе, это он её отыскал в только что открывшемся кабарэ под подозрительным по контрреволюции названием "Ко всем чертям", и предсказал ее актёрскую судьбу.
В полночь появляется Борисов с гитарой, и весь Алатр, стоя, и в последний раз поёт
Время изменится,
Всё переменится...
Тосты - один другого смелее и дерзости похвальной, но отчаянной.
Присяжный поверенный Якулов, сердцеед и душа общества, в потрясающей черкесске, перетянутой серебряным пояском на плотной талии, лихо танцует лезгинку с разбушевавшейся Потопчиной.
В дверях какой-то подозрительный стук, шум, звяканье, настойчивые уговоры Туржанского.
Дамы в бальных платьях бледнеют.
Выхоленного Виленкина и усатого Меировича, явившихся в полной офицерской форме при четырёх Георгиях, куда-то спешно уводят, прячут, те сопротивляются, суета, замешательство.
Актриса Рейзен решительно поднимается на помощь Туржанскому и через несколько минут шум стихает.
Отряд особого назначения удаляется, польщённый командир из бывших ефрейторов церемонно берет под козырёк и обещает не беспокоить.
Н. Н. Баженов бережно ведет Рейзен обратно в зал, - овации, рукоплескания, восторги.
- Красота - это страшная сила! - стараясь перекричать всех уже не детским фальцетом, а собственным, честным баритоном, восклицает Пётр Лопухин, и смачно целует ручки победительницы.
Секрета ее ещё никто не знает, ибо секрет Луначарского есть государственная тайна.
Пир во время чумы кончен.
Следующей переклички не будет.
Свободное копирование
