1846 год - 3

Сборы мои были очень недолги: я забрал несколько белья, перемену платья в переметные мешки, надел сумку для бумаг, послал за курьерской тройкой и через несколько часов был уже у князя, ожидая отправления. В этот день или, лучше сказать, вечер князь занимался за полночь диктованием приказаний генералу Фрейтагу и Нестерову, для действий в Кабарде против Шамиля. Измученный поездкой, не спав три ночи, я в ожидании депеш лег одетый на диван, в зале около кабинета, и вскоре крепко заснул. Во втором, кажется, часу ночи меня разбудили, и князь, отдав мне депеши и словесные приказания, отпустил в дорогу. Хочу при этом упомянуть об обстоятельстве, характеризующем природную доброту князя: я заснул, опершись головой на деревянную ручку дивана, и спал несколько часов, но когда проснулся – у меня под головой была мягкая прекрасная подушка. Я потом узнал, что князь, выйдя из кабинета и видя меня спавшим, сам вынес подушку и осторожно положил мне под голову.

Ночь была совершенно темная, как бывают ночи на юге. Почтовая дорога через горы далеко не представляла теперешних удобств; крутые спуски, обвалы, разбросанные камни и страшные пропасти, существовавшие в то время, непонятны тем, которые ныне проезжают в дилижансах по роскошной военно-грузинской дороге. Я мчался в темноте, не думая об опасности; впрочем ямщики, свыкшиеся с местностью, и привычные лошади доставили меня через все препятствия благополучно, к рассвету, на станцию Ларс; здесь на посту узнал я, что вся Кабарда в волнении, во Владикавказе ожидают нападения неприятеля и что всякое сообщение прекращено.

Выпросив тогда у постового начальника конвой из 10-ти казаков, я решился верхом проехать эти 27 верст до Владикавказа. Я приехал довольно рано в крепость; она представляла в это время необычайный вид: все войска с генералом Нестеровым выступили в Кабарду, неприятельские партии можно было видеть с брустверов земляных укреплений, окружающих город; никаких известий извне не получалось. Нестроевые и инвалидные роты полков, инженерная команда, купцы и все жители вооружились, кто чем попало, и занимали фасы плохо укрепленных валом и плетнями оборонительных линий. Даже старые негодные пушки были вывезены на батареи. Никогда не забуду воинственного вида, с которым встретил меня у моста полковник путей сообщения Мылов, не бывавший в делах и весьма важно объявивший мне, что он начальник северной оборонительной линии. Все было в чрезвычайной тревоге; мои добрые знакомые владикавказские дамы готовились выдержать упорную осаду; а оставшееся начальство, надо сказать по правде, совершенно потеряло голову, исключая старого кавказца полковника Черепанова (комендант крепости), который благодушно тешился и смеялся над страхом мирных жителей Владикавказа. В это время случайно находился там бывший начальник штаба генерал Гурко. Он оставил службу в крае и, возвращаясь в Петербург, как раз попал в Владикавказ во время этих происшествий и был невольно задержан, как бы в блокаде. Странная судьба Гурко, которому в 42-м году приходилось также быть в блокаде в Темир-Хан-Шуре, во время действий наших в Аварии. Это был человек в высшей степени образованный, умный и любезный; но любил всегда говорить весьма напыщенно. Я явился к нему, как к старшему, прося распоряжения о назначении мне конвоя для разыскания отряда генерала Фрейтага. Он мне ответил, что у него нет свободных казаков для ограждения курьеров. Не знаю, отчего показались мне оскорбительными его слова, и я ответил, что сумею исполнить возложенное на меня поручение без его содействия, и от него отправился к Черепанову; действительно, даже с сотней казаков было опасно ехать. Я мог наткнуться на сильные партии Шамиля, и казаки скорее могли бы обратить на себя внимание неприятеля. Тогда я решился переодеться в платье горца, взять двух надежных проводников и скрытно пробраться, как только смеркнется, к отряду Фрейтага. Житель Владикавказского аула, известный своей нам преданностью, Мальсаг доставил мне оборванный костюм байгуша, верховую лошадь взял я на станции из курьерской тройки (как теперь помню – известная мне вороная отличная кабардинская лошадь), седло, оружие – все было доставлено, я коротко выстриг волосы, оставил все образа и кольца у Черепанова и через несколько часов преобразился в совершенного байгуша. По последним сведениям, Шамиль со всеми скопищами своими, преследуемый Фрейтагом, не успел напасть на Нальчик и укрепился в Черекском ущелье; за ним следил со своим отрядом Фрейтаг; а другой отряд, под начальством Меллера-Закомельского, находился на Тереке около Минаретского поста, чтобы преградить отступление, на случай переправы Шамиля. От Владикавказа до Черека верст 80; от Минарета тянется довольно высокий и лесистый хребет, перпендикулярно примыкающий к Черным горами и разделяющий Кабарду.