19 июня 1983 г.
Хорошо сегодня утром спалось под грозу. А в кратких опамятываниях под раскаты такими ничтожными казались и критическая брань, и злые интриги Верки Кудрявцевой, и вся трусливая возня, в которую выродилась литературная жизнь.
Характерно для великого равнодушия, объявшего моих соотечественников, для молчаливого признания мнимости всех утвержденных ценностей, что о внезапной смерти 82-летнего А. Суркова, неотделимого от эпохи, мне за весь день слоняния по редакциям никто ничего не сказал. А это значит: не поэт, не человек ушел, а свалился фанерный лист с изображением какого-то сановника. Ну и что? Другой поставят.
С Трифоновым так не было, даже с полузабытым Ю. Казаковым не было. Это проверка истинной ценности литераторов. Нечто подобное, но уже в гомерических масштабах происходит с нелитературными смертями. Уходит благодетель человечества, борец за мир, величайший герой на поле брани и на ниве созидательного труда, а всем до лампочки. Через день уже никто не помнит, что он был.
О великих решениях, призывающих, помимо всего прочего, к простоте и ответственности, к прямому и честному разговору с народом, говорили на обычном выспренно-ледяном, помпезно-казенном языке, исключавшем серьезность преобразований. Либо уже не могут говорить иначе, чем на языке пышно-бюрократической лжи, либо кому-то хочется скомпрометировать и принятые решения, и лежащую в основе их инициативу.
Свободное копирование
