апрель 11 Из жизни Ильи Ильича
Бой с Хотспером, главарем заговорщиков, дается все труднее. Прихожу домой, показываю Алле те места, на которые сегодня приземлялся. Она определяет: царапина, гематома... и прикладывает медные пятачки.
Иногда мы со Стржельчиком закрываемся в гримуборной и демонстрируем друг другу эти самые раны. Кто-нибудь из нас кается: это оттого, что не отступил вправо, или оттого, что не пригнул шею.
Я очень люблю в рассказе Анатолия Кузнецова «Артист миманса» то место, когда Илья Ильич (его только что сшиб в кулисе балетный премьер) заходит в душный туалет, запирается на задвижку, осторожно, чтобы не задеть рану, поднимает рубашку и... благоговейно ощупывает свои ребра. Всего себя перебирает по косточкам. Также примерно ощупываем себя и мы со Стрижом — не сломали ли чего... Кости-то не молодые, не слоновые!
Мы деремся настоящим оружием — мечами с длинными клинками и кинжалами. В БДТ, в реквизиторской цехе, большой запас холодного оружия — еще со времен революции. Несколько раз клинки у нас ломались и летели в зал.
У Стржельчика есть коронный кувырок назад — он сам его предложил. Во время кувырка из его уст вырывается короткое междометие — как будто я подсекаю его в воздухе. Но в последнее время он стал к своему кульбиту прислушиваться. Спрашивает: «Тебе не показалось, что во время переворота довольно-таки странный треск раздается? Ты ничего не слышал?» Я делаю непроницаемое лицо: «Нет, Владик, треска никакого не было — тебе показалось...» Тем не менее он иногда стал меня предупреждать — сегодня кувырка не будет. По состоянию здоровья.
Бой редко получается таким, каким его поставил Черноземов. Кто-то из нас где-нибудь да «подгадит». Впрочем, значения особого это не имеет. Все равно к концу боя сходимся — он должен напороться на мой кинжал и повиснуть в моих объятиях.
«Генрих» — первая моя серьезная удача в БДТ. У артиста миманса Ильи Ильича тоже после полосы неудач — вдруг путевка по линии месткома. Совершенно бесплатная. О нем заговорили в театре, он стал героем. Глядя на него, восхищенные зрители вспоминали про знаменитого мхатовского мима — он в «Ревизоре» в роли жандарма потрясал! «В жизни никогда не бывают одни несчастья. Неудачи, неудачи, потом — тррах! — удача, — говорили ему ободряюще. — Верно, это сделано специально, чтоб сравнивать...» Что ж, у меня и в самом деле есть с чем сравнивать. Накопилось.
Свободное копирование
