декабрь 25 «Ефильм Закадрович» и другие
Сегодня все соединилось в первый раз: актеры, свет, Гаврилин... Появились зрители.
Роль, которую играет Демич, — роль Женьки Тулупова — поделена на двоих. Старший Тулупов — Фима Копелян. У него комментарии из сегодняшнего дня. Прием не новый. Копелян ходит за Демичем и сокрушается, что в молодости делал много глупостей. Но как сокрушается! Какие уставшие, все говорящие глаза!
В конце спектакля напутствует Демича. А тот, хоть и глядит на хитрый копеляновский ус, не верит, что проживет так долго. «Как видишь, смог», — говорит Тулупов-старший, но за этим «смог» — и то, как били, и то, как сжимал зубы. Ироничный, многомудрый Ефим... «У меня в последнее время странные роли, — пожаловался он мне. — За всех все объясняю, доигрываю... Озвучил только что бредовое кино: прежде чем они в кадре что-нибудь возьмут в рот, я за кадром все им разжевываю: «Информация к размышлению... информация к размышлению». И так много серий... Меня даже прозвали за это Ефильмом Закадровичем. Слышал?»
Во время репетиции Копелян держался за живот. Потом ему стало плохо. Но, наверное, не в животе дело. Он тяжело вводился в этот спектакль (по существу; это был ввод). Все было сделано, разведено, пока он снимался. За него «ходил» и Стржельчик, и Либуркин, и я. Потом, когда он приехал, у него не пошло. Оставалось всего две недели. Он попытался сломать неудобные рамки, но не давали уже мы, а потом и Товстоногов.
Сегодня пришли первые зрители. Его выход. Товстоногов Копеляна останавливает: «Ефим, это неудачная попытка! Вы как не в своей тарелке! Потрудитесь начать снова!»
Был опущен занавес. Ефим переживал, лицо стало зеленым. «Остановил прямо на публике, надо же...» — едва слышно проворчал он и попросил небольшую паузу.
А тут еще одна напасть — заскулил Малыш. «Уберите собаку!» — закричал Товстоногов. «Как же ее убрать, если сейчас ее выход?» — психовал уже я. ГА. был непоколебим: «Если он не замолчит, мы этих собак вообще уберем — к чертовой матери! Они не понимают хорошего обращения». А пес, как назло, скулил все сильнее. Я быстро побежал к нему, к этому маленькому идиоту, и влепил ему «пощечину», тряся изо всех сил его морду. Орал на него благим матом: «Если ты сейчас же не прекратишь выть, то тебя отправят обратно на живодерню! Ты понимаешь, засранец ты эдакий, он все может, ведь он здесь главный — не я! Из тебя сделают котлету!» Малыш вытаращил на меня глаза и... как ни странно, затих.
На ГА. это произвело впечатление — он слышал мой голос, доносившийся из-за кулис «Мне очень понравился ваш монолог, Олег! Это талантливо! И главное, мотивировки верные».
После репетиции я просил у Малыша прощения.
Свободное копирование
