22 сентября 1940 года
...Так было позавчера, а вчера все изменилось! Суть в том, что я пришел в их вторую смену и засел в библиотеке: необходимо было кое-что прочитать по литературе, Николай Алексеевич «настоятельно советовал». А когда он «настоятельно советует», то опрос неминуем.
Можно было идти в другую библиотеку, на Чистые пруды, там полно самых различных книг, и там бы я уж наверняка не встретил Аню: она туда не ходит, ни разу не видел. Но здесь мне куда ближе. И почему же, кто сказал, что в моих рахметовских стараниях избегать Аню я должен летать, плыть или ездить в библиотеки других городов? Ну, или хотя бы шагать на Чистые пруды вместо того, чтобы зайти в собственную школу, выиграть таким образом уйму времени?
Итак, я пришел в школьную библиотеку. Сижу, читаю. И вдруг она появляется на пороге! Мне почудилось, что она мне улыбнулась! У меня сердце замерло, потом бешено заколотилось... и я тоже ей улыбнулся! И тогда она снова мне улыбнулась, и так явно! И ушла! Сдала две книги, не знаю какие, — и ушла! А какая была улыбка! Все лицо ее озарилось, как лучами света! Родилась же такая солнечная девочка на Земле!
В этот день я мало что сумел усвоить из прочитанного — сидел и мечтал. Так, даже ни о чем конкретном...
Какая Аня милая! Жизнь, конечно, прекрасна, Маяковский был прав. Почему же он тогда застрелился? Неужели невозможно было такому сильному человеку преодолеть душевный кризис? «Любовная лодка разбилась о быт...» Он не смог подождать другой, хорошей погоды. Ведь вот Аня улыбнулась мне, и моя лодка плывет дальше, она не утонула и не разбилась.
Я так счастлив, кто бы знал! Так счастлив!
