К числу моих друзей теперь присоединился и Евгений Николаевич. Он целыми часами строил планы моего бегства и освобождения от «Васильевского ига».
– Екатерина Александровна! – однажды с восторгом сказал он мне. – Скоро я смогу вам помочь!
– Каким образом? – удивилась я.
– Я подарю вам ключ.
– Какой? От чего?
– От большой, прекрасной изолированной комнаты в центре Москвы, и эта комната будет вашей, а я сочту себя счастливым в тот день, когда вы наконец уедете от Васильева.
Евгений Николаевич всегда был против того, чтобы мы уехали в другой город.
– Я просто не знаю, каким образом это может осуществиться, – сказала я, – это слишком сказочно.
– Вы знаете, я не фантазер, – ответил он серьезно, – такими вещами не шутят.
И Евгений Николаевич рассказал мне о том, что в Москве на Сретенском бульваре существуют дома Наркомпроса (бывшие дома Страхового общества).
В этих домах находится кабинет Крупской, а последняя шефствует над той работой, которая поручена Михайлову. В этих же домах Наркомпроса помещается опытная, показательная электрическая станция, в которой работает Михайлов. И вот в этих домах по распоряжению самой Надежды Константиновны Крупской Михайлову выделена в полное его распоряжение и владение комната, которая должна быть кабинетом для его занятий.
– Вот эту-то комнату я со своей стороны отдаю в ваше полное распоряжение. Поверьте, что от этого моя работа не пострадает, наоборот, ее кривая резко пойдет вверх, потому что я освобожусь от вечной тревоги за вас. Если я смогу предоставить вам кров, это даст мне огромное удовлетворение.
– Евгений Николаевич, – говорила я, – вы же сами имеете незавидную комнату, к тому же вы живете в ней с женой и тещей. Я поймаю вас на слове: разве вы не жаловались мне на свой первый этаж, на шум двора? Если та комната, которую вам дают, больше и лучше, то, может быть…
– И не заикайтесь об этом! – перебил меня Евгений Николаевич. – Во-первых, моя жена, как кошка, привыкла к своему месту, а во-вторых, комнату дают мне, а я дарю ее вам – моему педагогу, секретарю, человеку, который мне необходим. И наконец, какими бы ни были мои отношения с женой, но она добрый и порядочный человек, она слишком хорошо относится к вам и к вашей матери. Она никогда не осудит моего поступка. Почему не помочь людям, если есть возможность?
– Как жаль, – вздохнула я, – что ваша комната не спасет нас: меня всюду найдет Васильев, как только я пропишусь, а без прописки жить в Москве нельзя…
– Об этом надо подумать, – сказал Евгений Николаевич, – была бы комната, крыша над головой, а скрыть ваш след, мне кажется, будет много легче.
– Вы так думаете? – улыбнулась я.
– Конечно: – Это «конечно» прозвучало довольно твердо, но глаза его были достаточно серьезны, и мне показалось, что он сам не верит в то, в чем уверяет меня.
Свободное копирование
