В марте 1963 мой рабочий поезд перебазировался на юг Казахстана на Кызыл-Ординское отделение дороги на станцию Чилим. Там предстояло сменить старые еще николаевские деревянные мосты на железобетонные. Работы вели в течение 2-3 месяцев.
Домой удавалось приезжать один раз в месяц, чтобы сдать наряды и сделать материальный отчет и форму 2 на выполненные работы. Затем получить зарплату на рабочих и на себя.
Володя учился в восьмом классе. Стал мудрить. Нашел себе двух друзей, тоже оба Вовки, Пожидаев и Носов. Вся троица плохо училась. Не обращали внимание на замечания преподавателей и классных руководителей, которые им предлагали исправить свои оценки и подтянуть успеваемость перед экзаменами. Володя вместе с Носовым учились в 8 б классе, а Пожидаев в 8 в классе.
Поскольку Таня работала в школе, ей стали говорить, что ваш Володя плохо учится.
Таня спросила его:
-Почему ты плохо учишься? Мне за тебя уже совестно. Без конца только об этом говорят, что вы трое Вовок ведете себя плохо, тянете классы к отстающим.
Но Володя на просьбу матери не отреагировал. Не только продолжал плохо учиться, но и дома перестал появляться, где-то часами до позднего вечера шлялся, по-видимому, со своими друзьями.
Когда я приехал, мне Таня все рассказала. Я вначале решил с Володей поговорить, чтобы он все же подумал, взялся за ум. Дал ему срок 15 дней. Сказал ему:
-Вернусь с командировки, чтобы ты к этому времени исправил все свои отметки.
Он на мои слова отмалчивался. Как я не пытался узнать причину его поведения, он мне ничего определенного не сказал – ни да, ни нет.
Что мне оставалось делать, только пригрозить ему:
-Смотри, плохо будет, если ты не поймешь меня и мать. На этом наш первый разговор закончился. Я уехал на 15 дней. Когда вернулся из командировки, поинтересовался у Тани:
-Как дела у Володи?
Она мне прямо сказала:
-Плохо. Поговаривают в учительской: допускать или нет их к экзаменам, или оставить на осень. Я уже просила завуча и классных руководителей, чтобы они допустили их к экзаменам.
-Ты про это сказала Володе или нет?
-Да, говорила. Но он даже слушать меня не хочет, мои слова мимо ушей пропускает.
-Значит, он с нами не считается, особенно с тобой. Ты там работаешь, а он тебя на всю школу компрометирует. Ну что ж, придется, наверно, другие меры принимать к нему. Раз по-хорошему не понимает.
Мне было обидно и больно, я их так мало видел. Уже третий год работал в командировках. Приедешь на каких-то 2-3 дня. Соскучишься, хочется с ними побыть, вместе порадоваться, поласкаться, а тут приходилось с ними ругаться, наказывать.
Конечно, оторванность от семьи на длительное время влияет на воспитание детей, особенно мальчишек. Мать есть мать. Хотя они ее оба любили и уважали, но все же не так слушались и не боялись.
Хотя я их тоже не так строго держал. Но все же я старался больше предъявлять к ним требований ко всем анормальностям их поведения на улице и в обществе. Конечно, больше доставалась Володе, он был старшим, а значит, должен быть примером младшему.
И так мне все же пришлось наказать Володю, строго высечь его. Он вернулся откуда-то. В доме как раз никого не было, ни матери, ни бабушки. Мы оказались с ним вдвоем на веранде. Мне под руку попал шнур или электрический провод, правда, не оголенный, а в оболочке.
Сейчас не помню, что я у него спросил, и что он мне ответил. Но помню, что мне стало обидно за него, и я не выдержал. Схватил этот шнур и зажал его между дверью и отстегал со злостью.
Он вначале пытался вырваться, но дверь мешала. Он тоже был таким злым, что если бы ему дали волю, разорвал бы меня. Наши характеры встретились. Он не хотел мне уступать и я тоже. Бил его больно, не жалел. Он даже слезинки не выронил. А мне становилось больней, что он у меня прощения не просит.
Я невольно вспомнил, как меня мой отец дважды порол ременными вожжами, и я также терпел, не сказал ни слова, а после того два дня не мог сидеть на заднице.
Значит у него наш Богдановский характер. Я конечно на своего отца обиду не держал, и считаю до сих пор, что он был тогда прав. Дай мне он в ту пору волю, может быть, я стал бы другим, не таким, каким меня хотел видеть отец. Я обязан отцу и матери за их воспитание, они из меня сделали человека.
Я считаю, что свой род Богдановский не посрамил, и до конца своей жизни буду следовать принципам чести.
Не знаю, имеет ли сын Володя на меня обиду, за то, что я его так жестоко наказал или нет? Но мне кажется, он только тогда по настоящему понял, что был не прав и своими усилиями исправил ошибку в короткое время.
Они втроем, Пожидаев, Носов и он, смогли подготовиться по билетам и сдать все экзамены с хорошими оценками.
Свободное копирование
