Детей своих дед воспитывал по тому времени замечательно: сначала у них были всевозможные учителя, потом сыновья его учились в школе колонновожатых старика Муравьева, которого молодежь чрезвычайно любила и уважала. Это было замечательное и лучшее в то время учебное заведение, в котором отец мой не только усвоил знание высшей математики, но и развил преподавательский талант, который впоследствии был ему очень полезен для нас и для его школы крестьянских детей. Окончив курс в школе, отец мой вступил в Московский университет, а впоследствии поступил на службу в генеральный штаб, не раз был посылаем на съемки и проч., был произведен в поручики и в этом чине остался до конца жизни. Пылкий и самостоятельный характер отца был непригоден для военной службы; не раз у него случались неприятности с начальством, обращавшимся с подчиненными подчас довольно грубо. Так, например, однажды, посланный куда-то по казенной надобности, отец мой, тоже Алексей Алексеевич Тучков, стоял на крыльце станционного дома, когда подъехала кибитка, в которой сидел генерал (впоследствии узнали, что это был генерал Нейдгардт).
Он стал звать пальцем отца моего.
— Эй, ты, поди сюда! — кричал генерал.
— Сам подойди, коли тебе надо,— отвечал отец, не двигаясь с места.
— Однако кто ты? — спрашивает сердито генерал.
— Офицер, посланный по казенной надобности,—отвечал ему отец.
— А ты не видишь, кто я? — вскричал генерал.
— Вижу,— отвечал отец,— человек дурного воспитания.
— Как вы смеете так дерзко говорить? Ваше имя? — кипятился Нейдгардт.
— Генерального штаба поручик Тучков, чтобы ты не думал, что я скрываю,— отвечал отец.
Эта неприятная история могла бы кончиться очень нехорошо, но, к счастью, Нейдгардт был хорошо знаком со стариками Тучковыми, потому и промолчал,— едва ли потому, что сам был виноват.
Свободное копирование
