Повесть о моей жизни. Глава 3 - 3

 В начале июля дивизия получила приказ срочно грузиться в эшелоны и двигаться к фронту, вступить в действующую армию, которая сдерживала противника на Донском фронте. Мы были погружены в один состав с саперным батальоном и двинулись в путь. Продвигались в основном ночью. Днем часто бомбила авиация противника. Фронт находился за 350 – 400 км. Местность была открытая.
 Впервые мы увидели результат войны на станции Поворино, где немецкая авиация сильно разбомбила станцию, пути были все разбитые, вагоны сожжены, жилые постройки горели. На станции собралось несколько военных эшелонов, и противник их разбомбил. Много было убитых и раненых красноармейцев и командиров наших стрелковых полков.
 Мы не доехали где-то 50 км до станции Поворино и стояли много часов, пока не восстановили путь и не открыли движение. Чем ближе подъезжали к фронту, тем больше нас беспокоили самолеты. Не доезжая до фронта 120 – 150 км, выгрузились, где-то в калмыцких степях на небольшой станции и дальше продвигались пешком. Ежедневно проходили по 45-50 км.
 Стояла сильная жара. Люди изматывались, теряли силы, и даже сознание, падали. Работники медсанбата подбирали их, оказывали им помощь. Особенно трудно было пехоте.
 Сплошная степь, ни одного деревца и редко встретишь человека. Степь была для пастбища. Паслись отары овец, верблюды и табуны лошадей. Иногда на пути встречались колодцы для водопоя животных, а у колодцев стояли деревянные колоды, куда наливали воду из колодца и поили животных.
 Таким образом, мы дошли до берега реки Дон, до железнодорожного моста. Через реку Дон шла дорога из Харькова в Сталинград. Мост был очень длинный, 1900 метров на семи баках (устоях) бетонных.
 Наш командир роты сделал нам политинформацию и рассказал, что на этом мосту в Гражданскую войну соединились армии маршала Ворошилова, который шел с Запада, и Сталина, который защищал Царицын. Так что нам выпала честь сражаться в этих местах.
 Мы перешли мост. Вступили на правую сторону реки Дон в разъезд Рычков. Здесь нас встретили немецкие бомбардировщики. Это был первый бой и первое боевое крещение.
Когда появились самолеты противника, послышалась команда:
 -Воздух!
 Люди бросились в рассыпную, кто куда по огородам в кукурузу.
Налет авиации уже давал знать, что фронт близко. Мы прошли 5 или 6 км от разъезда и получили приказ с западной стороны на безымянной высоте занять оборону. Всем было приказано отрывать одиночные окопы. Впереди нас виднелась станция Чир, а рядом станица Чирская.
 Кругом простиралась сплошная донская степь вперемешку с небольшими возвышенностями, холмами и оврагами, балками. Поля были засеяны хлебом пшеницей, и хлеб уже поспевал. Зерно было крупное, ядреное, душистое. Вот на этом хлебном поле нашей дивизии предстояло принять первый бой.
Дивизия занимала оборону, врывалась в землю, а земля там, матушка, была настолько жесткая, что солдатская лопатка ее не брала, требовалось кайло или лом, но на вооружении этих средств у рядового красноармейца не было, приходилось применять штык от винтовки. Ковырять штыком землю, втихую от командиров.
 Самолеты противника неоднократно появлялись в воздухе и бомбили наши боевые порядки и в том числе нашу химроту.
 В роте была кухня на колесах. У нас был обыкновенный чугунный котел, который перевозили на бричке. Когда позволяла обстановка, котел снимали с брички и устанавливали на камушки, кирпичи. Рыли небольшую ямку, чтобы под котлом развести огонь, и готовили обед.
 Однажды, наш повар Ксензов Володя, между прочим, мой земляк с Барабинского железнодорожного совхоза, получил приказ от старшины готовить обед. Володя установил свою кухню в овраге, там, где мы заняли оборону и окопались. Через некоторое время обед был готов. Старшина роты получил разрешение от командира роты лейтенанта Рыкова, кормить людей. Но неожиданно над нашей обороной появились немецкие самолеты, заметили дымок в овраге от нашей кухни и давай пикировать на нас и бомбить и, как назло, одна бомба угодила в нашу кухню в котел прямым попаданием, а, следовательно, всех нас накормила. Мы так уже двое суток не ели жидкое горячее, довольствовались сухим пайком. И на этот раз старшине роты ничего не оставалось делать: выдать нам сухой паек.
 От бомбежки никто не пострадал. Нас спасло то, что мы успели вырыть окопы и зарылись в землю, а на фронте это основное. Мы поняли, если бы не окопы, многих бы не досчитались. Чем глубже вкопаешься, тем надежней защита от всех видов оружия, особенно от бомбежки и артиллерийского обстрела, а так же танк не страшен.
Если окоп глубокий, танк пройдет, а в окопе человек останется живой. Конечно, страшновато, надо обладать силой воли и мужеством, чтобы видеть, когда над тобой огромная машина пройдет. Под тяжестью танка стенки окопа проседают, осыпаются и засыпают находившегося там человека, а человек борется со своим страхом, не только чтобы уцелеть, остаться не раздавленным, а еще нанести удар врагу. После прохода танка, быстро вскочить на ноги и бросить вдогонку танку, на его туловище гранату или бутылку с горючей смесью, поджечь или подбить танк, вывести его из строя.
 Всю ночь мы окапывались. Укрепляли рубеж обороны нашей дивизии. Ночью хорошо было видно зарево на западе и слышно канонаду артиллерийской стрельбы. Фронт, по всей видимости, находился от нас на расстоянии 40 – 50 км, по данным нашего командования и по соображению бывших фронтовиков, которые уже побывали в боях, а, вернувшись из госпиталя в строй, были готовы сражаться с коварным врагом, фашизмом.
 На рассвете со стороны фронта показалась группа военных людей, вооруженных красноармейцев. Когда они подбежали к нашим окопам, мы их остановили и стали их расспрашивать, кто такие, что за воинская часть, почему бежите и от кого. Они нам рассказали, что вчера утром их дивизия вступила в бой с немцами и была сходу сметена, то есть, разбита за несколько часов боя. Все командование дивизии было уничтожено в первые часы боя.
 Оставшейся командный  состав полков, батальонов стоял на смерть, но силы были неравные. Немцам удалось окружить остатки дивизии и уничтожить, а часть взять в плен. Небольшой группе все же удалось вырваться из кольца и, спасаясь бегством, они отступили в наш тыл, надеясь встретить своих. Таких беглецов оказалось 125 человек. В основном это были рядовые красноармейцы. Всех этих беглецов, конечно, наше командование остановило и по группам по роду военной специальности направило в полки – батальоны для дальнейшей службы.
 Личный состав нашей дивизии только что увидел и услышал от очевидцев данные события. Многие из нас еще не видавшие таких страстей, большинство были молодые мальчишки семнадцати – восемнадцати лет, не обстрелянные, не нюхавшие пороха, приуныли, страх все-таки преодолевал. Но спасибо старичкам – фронтовичкам, которые, как могли, успокаивали нас.
 Немцы появились неожиданно в шесть–семь часов утра. Три мотоцикла и две автомашины с солдатами. Наши передовые части стрелкового полка подпустили их на расстояние 200 – 250 метров и открыли по ним огонь из винтовок и пулеметов. Мотоциклисты были сразу убиты. Солдаты, что находились на автомашинах, соскакивали с машин на землю, рассредоточиваясь, открыли ответный огонь по нашему переднему краю обороны. Но огонь немцев был не эффективным, так как они не успели разведать нашу оборону и передний край с ее огневыми точками.