В один из моих дней рождения, 30 марта, я пою для гостей (моих друзей и взрослых, приглашенных родителями) под ее аккомпанемент. Я пою арии из опер и романсы. Все находят, что у меня очень хорошие голосовые данные для того, чтобы учиться и стать профессиональной певицей. И что главное — у меня от природы поставленный голос. Ольга Семеновна также придерживается этого мнения. И моя мечта — стать оперной певицей. В моей жизни были постоянные увлечения, мне все время нравилось то одно, то другое. Я хотела быть актрисой, адвокатом, пианисткой, искусствоведом. «Фауста», «Пиковую даму», «Евгения Онегина» я знала наизусть от первого до последнего такта всей партитуры и могла пропеть всю партитуру без нот.
Мой отец радуется моим успехам, но не стремится настраивать меня на эту волну. «Только университет», — постоянно повторяет мне он, только что прослушав какую-нибудь пьесу, сыгранную мною удачно, или спетый по его просьбе романс. Он знает, что дома у меня с 4-го класса лаборатория. Я еще ничего не знаю о химии, но меня она интересует. Помню самые задушевные разговоры наедине с папой. Я постоянно пристаю к нему с вопросами: как делается железо, как получаются никелированные вещи, что происходит с тестом, когда оно поднимается, что такое дрожжи и т.д. Дома у меня своя лаборатория. Там пробирки, спиртовка, воронки, колбочки. Я фильтрую, смешиваю растворы. У меня есть марганцовка, даже соляная кислота, уксус, сода. Папа отпиливает от огромной, как пещера, пепельницы кусок малахита и мы вместе с ним капаем на него соляной кислотой, на спиртовке я выпариваю в фарфоровой чашке воду снеговую и водопроводную и вижу, что остаток получается разный. «Почему?» — спрашиваю я его. Папа архитектор, но он знает все, всегда может ответить мне на любой вопрос, а если и не знает, то тут же и признается и поищет в справочниках и учебниках ответ.
Москва не ошеломила меня, скорее даже не понравилась. Я жила Екатеринбургом, его историей. Мне уже тогда нравились старые названия улиц, семья Голицыных, Ипатьевский дом, куда родители водили меня и рассказывали о расстреле царской семьи. Нравится дворец графов Сан-Донато-Демидовых. У нас была мебель из их дворца. А здесь в Москве я не имела даже своего угла в тесно заставленной комнате.
Постепенно папа стал знакомить меня со столицей. Помню, в то время вышел роман Толстого «Петр I». Мы читали его вслух по вечерам, а по воскресеньям ходили по тем местам, которые описываются в романе. — по Варварке, Покровке, даже ездили в Лосиноостровскую — угадывали берег, где стоял Петр и к нему подошел Алексашка Меншиков.
Родители сразу же познакомили меня с Художественным Театром. Первым делом смотрели мы любимую папину пьесу «Дни Турбиных». Прочесть это было невозможно, Булгаков в то время был запрещен. По воскресеньям мы с папой бродили по старой Москве, по монастырям и церквям.
