6 декабря
В жизни страны особо ощутимых перемен не заметно, хотя всё что-то обещается. Какие-то они – сегодняшние правители, Брежнев, Косыгин… – слишком осторожные: никто из них не хочет брать на себя ответственность единоличную за происходящее. Посулы в прессе продолжаются. Но народ ждёт конкретных дел – улучшения своего положения не на словах, а на деле.
Началась пропагандистская кампания против бахвальства, зазнайства, бюрократизма... Это хорошо. А какие меры?.. Их не видно. А тунеядцев удобно отправлять в психушку. Каждый человек у нас по паспортной прописке закреплен на одном месте проживания. И в случае неповиновения указу всегда милиция знает, где кого взять.
Кто-то недавно сказал: «Если бы в 1917 году в России победила буржуазия, не мы бы догоняли, а нас бы пришлось Америке догонять».
Задание от закрытого журнала «К новой жизни» – о заключённых в тюрьмах и колониях Владимирщины – я выполнил. Не знаю, понравится ли мой критический запал?.. Хотя очерк, я в этом уверен, получился. А как жить дальше? На разовых поручениях... Обещали командировки в Карелию, на Салаир.
О, роковая 58-я?
И нет имён – одни лишь номера...
И тот, и этот номер...
Номер умирал.
Из журнала «Новый мир» прислали отрицательный ответ на мою подборку стихов «Кубы и кубики». Как я и думал, – не понравится название. Автор-де сбивается к кубизму... Это два стихотворения, посвященные Пикассо, – уже переполох (и в таком свободном журнале, как «Новый мир»). Не удосужились вчитаться, понять написанное. В названии подборки – метафора: и зрелость жизни и наивность детства – как единое целое. Ну, да что говорить. Открыто трудовая тематика (как в поэмах Твардовского) всего нужнее. Энтузиазм трудящихся в единении с партией. Как она въелась, эта демагогия, в наше сознание; в самую плоть и кровь вошла.
Из журнала «Знамя» – доброе восприятие отдельных глав из моего нового романа «Жизнь и любовь Петра Лентулова». Цитирую: «...рукопись очень интересна и талантлива. Это особенно заметно во второй части книги «Люди тоже как реки». Вот картина сибирской тайги – будто с птичьего полёта:
«Местность просматривалась на много вёрст вокруг. Впечатление было такое, будто четыре богатыря расстелили огромный ворсистый ковёр лесов, потом взялись за углы того ковра, приподняли его над землёй – и что есть сил встряхнули. И вот в таком встряхнутом состоянии – весь в складках и провалах, – он и застыл над землёй навеки».
«У Виктора Старкова – глаз художника. А главное – щедрая писательская натура».
Надо работать. Как сказал мой дядя Саша, заниматься своим профессиональным делом. Работать над авторским текстом... Не уставая учиться у Хемингуэя с его мастерством переводить ощущение от предметной сиюминутности в символический подтекст недосказанного. Не надо писать «посмотрел злобно», «сказал вдохновенно»... Школа Чехова. Но надо воссоздать предельно зримую ситуацию, чтобы это почувствовать.
Старик уходит в море.
Никогда
он не причалит к берегу с уловом,
и даже без улова.
В неводах
не затрепещет пойманное слово.
Прощай, оружие!
Теперь уже навек.
Прощай, винтовка.
И перо. И невод.
Уходит в море сильный человек.
А море где-то переходит в небо.
Написание «Дневника мыслящего человека», как я его задумал, – с 6 декабря 1963 года по 6 декабря 1964 года – подошло к концу. Zu ende... Антон Павлович Чехов перед концом жизни предложил выпить шампанского.
Сколько я изучал немецкий язык – в школе, на филфаке, в аспирантуре – а свободно на языке немецкой культуры так и не научился говорить. Нужна практика живого общения.
Свободное копирование
