5 января
В минувшую субботу был в Москве... Мучаюсь – курева нехватка: с трудом нашёл пачку сигарет «Прима». Если уж этого нет, то что же всё-таки есть в столице... Самый центр улицы Горького, в старой Москве – это Тверская: стою спиной к бывшему Дому губернатора, а напротив через улицу современный памятник Юрию Долгорукому – по исполнению ну никак не рядом ни с памятником Петру I Фальконе, ни с конными статуями Донателло. И можно понять – почему это не скульптурный шедевр.
Две длиннющие очереди. Одна рядом с памятником, в кондитерский магазин – за пряниками (в кои-то века за пряниками вдруг – очередь). Другая – в магазин литературы стран народной демократии – за альбомом Поля Сезанна (немецкое издание). Обе очереди показательны для нашей материальной и духовной культуры. «Дела в стране идут хорошо»... Если это хорошо, то что же плохо? А послезавтра Рождество. Праздник всех праздников для народа.
В предновогодние и новогодние дни устроил себе тоже праздник – возился с книгами (наша семейная библиотека, к сожалению, в трёх городах: Москва, Орехово-Зуево, Гусь-Хрустальный). Нас болтает жизнь. Нет дома. Живём бесквартирно, снимая жильё. С 1953 (с университетского выпуска) какая радость покупать с особым тщанием у букинистов книги (благо они дёшевы). Это ценнейший антиквариат – шедевры Серебряного века (поэзия, проза, живопись...) Уже 10 лет нашей библиотеке. И главный принцип в отборе книг – избирательность: по странам, по эпохам, по именам, что держит уровень мировой культуры. Без чего невозможно оснастить альтернативное мышление. Ответить на гогеновский вопрос «Кто мы? Зачем мы? Куда мы идём?»
Достоинство 60-х.
Листаю альбом Поля Сезанна в хороших репродукциях – это моя давняя-давняя книжная страсть. Ни Ван Гог, ни Гоген, но именно Сезанн так сильно на меня действует.
Помню, в 1953 году, на Волхонке, в Музее изобразительных искусств им. Пушкина... – «Выставка французского искусства XV–XX вв.». Не только её хронологический размах (шесть веков!) нас потряс, не только у картин Ватто, Шардена, Курбе мы простаивали, но самое главное – потрясли Эдуард Мане, Эдгар Дега, Огюст Ренуар, Альбер Марке... А Клод Моне – «Руанский собор», «Кувшинки», «Лондонский туман»... – зачаровывал красочностью общего впечатления вне привычной весомости реального мира.
И споры,споры: Матисс или Пикассо, Гоген или Сезанн. Это что – полная утрата реалистической традиции, как многие утверждают? Или наоборот – обогащение реалистических традиций на резком повороте живописи к музыке и к поэзии? Органика синтеза искусств. У Сезанна заметнее, чем у других, – буквальное становится ассоциативным, привычно застывшее движение начинает вибрировать в ритмически организованном пространстве, материальная форма обретает душевное излучение.
Навсегда запомнились слова Василия Кандинского: «Он умел простую чашку превратить в одухотворённое существо... Он обладал способностью всюду видеть внутреннюю жизнь и обращался поэтому с вещами так же, как с людьми».
Сезанн живет анахоретом.
С утра уходит на поля,
своим причудливым беретом
случайных встречных веселя.
Его поля не привлекают.
Ведь он Сезанн, а не Ван Гог.
Его тропинки пролегают
вдали от суетных дорог.
Он углубляется в дубраву.
Выходит к берегу реки.
Он для этюдов выбирает
затерянные уголки.
Он пишет камни и руины,
купальщиц, заводи, мосты.
Как не похожи на картины
его структурные холсты.
Его пейзажи отвергает
академический Салон
за то, что вещен и вульгарен
и не понятен свету он.
Он не сдается и не ропщет.
Он мудро верит в свой талант.
С этюдником
в сосновой роще
гуляет он, как с лирой Дант.
А «Сосна» у Сезанна... Кажется, что сила роста дерева сосредоточена в его середине, отчего динамика вскинутых к небу ветвей – как руки Вопрошающего в безмолвии ответа.
Свободное копирование
