Второе письмо он написал мне 18 октября 1960 года.
«Высокопреосвященнейший Владыко и святитель Божий! Высокочтимый нами господин и отец наш! Просим Вашу милость принять от всех нас, здесь страждущих, сыновнее лобзание во Господе Христе Иисусе и благословить всех нас своим святительским благословением. Великому господину нашему, Владыке Нестору, многая лета, многая лета, многая лета!
Здравствуйте, Ваше святительское Высокопреосвященство! Не больше недели прошло с тех пор, как я послал Вам первое письмо. Прошу у Вас прощения за то, что я так долго не отвечал Вам. Не моя вина была в том и не злой умысел. Радость от получения Вашего письма, напечатанного на трех листах, и трех портретов Ваших очень сильно и на целый месяц лишили меня величайшего дара Божия — рассудка. Ведь это легко сказать только — не видеть более пятидесяти лет того, Кто поставил меня на путь в Жизнь Вечную, кто просветил меня ясным светом евангельской истины, — и вдруг получить от него доброе-доброе послание и великие знаки Его благорасположения — три дорогих портрета.
В первом письме я описал Вам свою жизнь. А теперь мне очень отрадно вспомнить тот великий день, в который я был покрыт мантией, ризой спасения и броней правды, каковая напоминала бы мне всю жизнь о том, что с того самого дня я на всякое дело считаюсь мертвым человеком, что я буду жить ради одних только добрых дел. Богу одному только ведомо, выполнил ли я за свою жизнь все клятвы, какие я давал перед алтарем в час принятия иноческого чина. Но как перед грозным судией своим исповедуюсь перед Вами, святитель Божий, что с того дня и до сего старался во всем — и в деяниях, и в мыслях — выполнять их. А там Бог знает, может, и согрешал когда.
Я уже писал Вам, что мне дали имя великого древнего отшельника Кириака (что значит — господский), прожившего весьма долгую жизнь в VI веке, так что день моего Ангела стал уже не 20 июля, пророка Божия Илии, а 29 сентября, а сегодня было 5 октября, и сегодня мы с братией молились нашим русским святителям — Петру, Алексию, Ионе, Филиппу и Ермогену. Как видите сами, милостивый господин мой, преподобный великий подвижник Кириак и меня, грешного, сподобил многолетней жизни, а также и жизнь послал мне очень и очень тяжелую.
До сих пор мой мозг сверлят слова, сказанные постригавшим: «Претерпиши ли всякую тесноту и скорбь иноческого жития ради Небесного Царствия?» И мой твердый ответ, ответ бывшего вора и негодяя, разбойника и татя, вольного и свободного до принятия от Вас Святого Крещения, как моей родной Камчатки ветер:
«Ей, Богу содействующу, честный отче!»
Помню наставление: «Аще убо хощеши инок быти, прежде всего очисти себя от всякия скверны плоти и духа, в искушениях не печалься». Ведь никто-никто не неволил меня принимать иноческий постриг. Три раза я подавал ножницы в руки постригавшего, и два раза он возвращал их мне со словами, может быть, я одумаюсь и откажусь от него, но сила Вашего крещения надо мной оказалась такой могучей, такой осенительной, что я без колебания готов был идти на всякую казнь во имя Иисуса Христа.
Двадцать четыре пары старейших иноков Спасского монастыря вышли из алтаря с зажженными свечами в руках ко мне на паперть, оттуда, накрытого мантиями, ввели меня во храм Божий для совершения пострига. С каким большим воодушевлением и умилением слушал я пение «Слава в вышних Богу», когда меня подводили к алтарю. Какие умилительные слезы потекли у меня из глаз, когда запели тропарь «Объятия Отча отверсти мне потщися. Тебе, Господи, с умилением зову, согреших на Небо и пред Тобою».
Надели на меня хитон, параман на грудь, рясу, пояс, мантию, клобук, дали четки и крест с зажженной свечой: «Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца нашего на Небесах».
Теперь всем нам, а особенно мне, стало радостно, ибо Вы, многомилостивый господин наш, утешаете нас, недостойных, своими добрыми ласковыми письмами.
Ох, Господи! Как мне сейчас стало легко на душе! Я, как и святой Симеон Богоприимец, говорю: «Ныне отпущаеши, Владыко!.. Яко видеста очи мои того, кто давным-давно озарил мою черную душу шамана светом евангельского учения и этим самым из жестокого бандита и идолопоклонника сделал верного христианина, познавшего смысл временной земной жизни ради Вечной Жизни на Небесах Господа и Бога своего».
Все мы испрашиваем Ваших святых молитв о грехах наших и, земно кланяясь Вам, сыновне лобызаем Вашу десницу.
Простите нас, Христа и Бога нашего ради.
Ваши детки — Кириак со другими».
Свободное копирование
