22 августа.
С нашими хозяевами приключилась ужасная беда.
Сегодня часов в 12 неожиданно приходит с работы хозяин. Маруся, дочь его, думала, что он заболел, так он был взволнован и бледен. Но вслед за ним зашли еще два человека и стали делать обыск. Они обыскали хозяйскую половину, а потом двинулись к нам. Люди эти были полны какой-то ледяной вежливости. Я совсем онемела и не могла сделать ни одного движения. У нас стоял хозяйский шкаф с бельем. Осмотрев шкаф, двое агентов НКВД хотели было осматривать и наши вещи, но хозяин сказал, что мы дачники. Хозяин был бледен как полотно и так растерялся, что, когда его спросили, указывая на меня: «Это ваша дочь?» – он ответил: «Да!» Потом они все ушли на хозяйскую половину и о чем-то долго говорили. Потом мы слышали, как хозяин громко, с надрывом, будто удерживая слезы, сказал: «Ну, прощайте...» Тогда все заплакали, и громче всех – Маруся. Она с криком бросилась к отцу: «Тятя, тятя... куда тебя?..» Хозяин не выдержал и заплакал. Маруся вцепилась в него с таким отчаянием, что и у меня брызнули слезы. Хозяин наконец с трудом оторвал от себя дочь и быстро вышел. Вслед за ним ушли эти вежливые и холодные люди. Ушли. И все, в том числе и мы – дачники, – плакали. Я пошла в комнату хозяев и стала утешать Марусю. Маруся, немного успокоившись, вдруг вскочила и сказала:
– Пойду за отцом! – И быстро ушла.
После обеда Маруся вернулась с матерью. Мать как вошла, так и запричитала. Бабушка стала утешать ее, и хозяйка рассказала, что хозяина взяли в тюрьму по подозрению в троцкизме.
Я долго размышляла над этим случаем. Вспомнила о том, что арестованы отцы у Ирмы и Стеллы. Что-то происходит. Долго думала и пришла к выводу: если и мой отец окажется троцкистом и врагом своей родины, мне не будет его жаль!
Написала, но (признаюсь) червь сомнения сосет...
Свободное копирование
