Впервые для меня блеснул луч надежды — неужели наступила настоящая свобода? Неужели я вырвусь из этого города, из этой страны, поправшей мои человеческие права, избавлюсь от ужаса и страхов? Может быть, теперь, когда от Куусинена осталось только имя, мне, наконец, разрешат уехать? Я вспомнила прошлое, свою и чужие судьбы. К Отто я не испытывала никаких чувств. Я была горда, что жива, все остальные чувства подавило время и моё отвращение. Я прошла через Воркуту, о каких чувствах может идти речь! Я была жива, а его уже не было.
Я сидела часами, стараясь понять, что за человек был Куусинен. Никакие кремлёвские архивы — даже если их когда-нибудь откроют — не смогут дать объективного представления об его характере, его личности. Куусинен всегда останется для советского правительства — нынешнего и будущих — чем-то инородным. Он был иностранец, родился не на русской земле, знал шведский и немецкий, читал по-французски. Но по-русски до последнего говорил с сильным акцентом, речь всегда выдавала в нём иностранца.
А может, это и было его главным преимуществом? Почти полстолетия О. Куусинен был в сердцевине не только КПСС, но и правительства СССР. Удивительно, что иностранец продвинулся на ведущие должности в правительстве, но уж совсем непонятно, как он удерживался на них так долго, несмотря на все изменения политических течений.
Он пережил Ленина и Сталина, был ближайшим соратником обоих. Сталину он был необходим, это был его «логос». Сталин мало знал о капиталистических странах, о дипломатии, а Куусинен был искусный дипломат, хорошо знал обстановку в других странах. Он устраивал Сталина ещё и тем, что всегда оставался в тени.
Скромность? Нет. Он был крайне честолюбив, ревниво следил, как осуществляются его планы. Но после, когда дело было сделано, он легко позволял другим присваивать себе славу. В глубине души Отто был самоуверен до циничности, он никогда бы не склонился ни перед кем. Он был непоколебим в своей уверенности, что в мире нет человека способнее его, особенно низко ценил данные Сталина. Но умел так ловко изложить Сталину свои предложения, что тот принимал мысли Отто за свои собственные.
Возможно, успех Отто объясняется и тем, что его как иностранца многие вещи в России не трогали, и он давал это понять. Он безразлично относился к строительству коммунизма в России, к вопросам экономики и политики: трагедия коллективизации, террор, аресты невиновных — всё прошло мимо него. Он немного очнулся, лишь когда чистки затронули Коминтерн.
Желая сосредоточиться на том или ином вопросе, он погружался в свой мир, не замечая, что творится вокруг. Во время страшного наводнения в 1925 году в Ленинграде Куусинену позвонил с Кавказа Зиновьев, секретарь Ленинградского обкома, сообщил, что прерывает отпуск из-за этого страшного бедствия.
Отто ответил:
— Да, это ужасно.
Закончив разговор, спросил у меня:
— Что там стряслось в Ленинграде, почему Зиновьев прервал отпуск?
— Каждый школьник в Москве знает о наводнении, только Отто Куусинен ничего о нём не слышал! Хоть бы заглянул в газету! — ответила я.
Отто спокойно сказал:
— Ну, ты всё же никому не рассказывай, что я не знал о наводнении…
На само наводнение ему было наплевать.
На официальных приёмах и торжествах он почти не бывал, ордена не надевал. Стремление к популярности среди народа, выступления — всё это было ему чуждо. Мудрая осторожность, сильное чувство самосохранения были его главными качествами.
Он был всегда нужен тем, кому принадлежала власть, точно знал, как надо обращаться с новым господином. Поэтому он и выжил в годы террора.
В пример можно привести отношения между Куусиненом и Троцким. Вначале Куусинен открыто восхищался Троцким как превосходным организатором, талантливым командиром. Но однажды Троцкий осмелился публично оскорбить Куусинена. Этого Отто ему не простил. Когда впоследствии теория «перманентной революции», выдвинутая Троцким, потерпела крах, когда победителем оказался Сталин, Отто стал рьяным противником Троцкого. Но лишь после того, как тот был окончательно побеждён.
Свободное копирование
