Свобода. Я выехала из Потьмы 17 октября 1955 года и 18 октября около пяти утра была в Москве, на Казанском вокзале. Город был погружён в темноту, шёл проливной дождь. Я зашла в привокзальный ресторан обдумать своё положение. Куда идти? С 1953 года, после смерти Сталина, Москва изменилась, теперь простой смертный, говорят, мог войти в дом на Кузнецком, чтобы поговорить с представителем тайной полиции. Я страшно устала, но всё же решила попытать счастья.
Долго брела по мокрым улицам, наконец, нашла нужное здание. Дверь с металлической табличкой одного из подъездов вела в маленькую приёмную. Там уже ждали очереди три женщины, я села с ними. Все молчали.
Скоро человек в форме скучным голосом сказал:
— Следующий.
Одна из женщин вошла в кабинет, но очень скоро вернулась заплаканная. Подошла моя очередь. В небольшом кабинете меня принял офицер, лицо у него было каменное. Не пригласив даже сесть, он спросил, что мне надо.
Я неуверенно стала объяснять, что освободилась из лагеря, не знаю, как начать новую жизнь. Он задал несколько вопросов о моём прошлом. Увидев в справке об освобождении мою фамилию, он спросил, знаю ли я члена Президиума Верховного Совета Куусинена. С нарочитым безразличием я ответила, что знаю.
— Он ваш родственник?
— Это мой муж.
Полковник вскочил, смущённо что-то забормотал, избегая на меня смотреть. Потом снова опустился на стул и, глубоко вздохнув, произнёс:
— Ну и кашу я заварил!
Он разнервничался, не знал, что сказать. Наконец, немного успокоившись, произнёс:
— Я думаю, вы вернётесь к мужу и будете жить с ним.
— Нет.
— Почему? Он, конечно, ждёт вас.
— Сделать это не позволяет мне гордость. Я самостоятельная женщина и хочу строить свою жизнь сама.
Полковник покачал головой.
— Я бы на вашем месте пошёл прямо к мужу, поздоровался и сказал: «Вот, я снова здесь!»
— На вашем месте я, может быть, именно так и поступила бы. Но на своём месте я к нему не пойду, — сказала я.
Наша милая беседа ещё продолжалась, но скоро я поняла, что она ни к чему не приведёт, и попрощалась.
Свободное копирование
