Немного разнообразия в мою тюремную жизнь внесла необычная поездка на Лубянку среди бела дня. Вечером и ночью меня обычно возили на третий этаж, там находились женские камеры. На этот раз мы поднялись на шестой. Я в сопровождении охранника подошла к маленькой двери, она распахнулась, и мы долго спускались вниз. Там стояли двое охранников в военной форме, они отдали нам честь. Как во время официального приёма! Мы снова поднялись на два этажа и оказались в коридоре, в нём было множество пронумерованных дверей. «Так, ясно, — подумала я, — переселяют в другую камеру». Однако меня ввели в обычную комнату. В ней стояли кровать, стол и стулья, и даже выходившее на Лубянский проезд окно не было забрано решёткой.
Дежурный был вежлив, принёс по моей просьбе несколько книг. Из соседней комнаты доносились голоса мужчины и женщины. «Надо же, супруги в одной комнате», — подумала я с удивлением. Жаль, не разобрать было ни слов, ни даже на каком языке они говорили. Дверь моя была приоткрыта, и я по запаху поняла, что им принесли хороший обед, даже, кажется, вино. Я же, к сожалению, получила обычную тюремную еду.
Когда меня через какое-то время взяли на допрос, я узнала, что нахожусь в «гостевом отделении», где могу «спокойно припомнить всё, что касается моего визита в посольство США». Но поскольку и эта хитроумная стратегия ни к чему не привела, меня снова отвезли в Лефортово. Этот случай показывает, что для некоторых иностранцев в советских тюрьмах были созданы сносные условия.
Свободное копирование
