В этот тяжёлый поход отправились почти все финки, с которыми я приехала из Котласа. Все были политические. Охранник с винтовкой вёз в санях наши вещи, относился он к нам неплохо. Мне доверили ящик с медикаментами.
В начале апреля мы вышли из Кочмеса и, растянувшись в длинную цепочку, двинулись на север. Целыми днями шли по тающему снегу. Ночевали в сторожках, выстроенных для возчиков. Ими обычно были уголовники, в течение зимы они перевозили на лошадях в воркутинские лагеря доставленный в Кочмес летом по воде товар. Пока мы шли, нам попадались порожние обозы, шедшие на юг за грузом. Около избушек всегда было много лошадей с гружёными санями, в избах нары были заняты возчиками. Сопровождавший нас солдат, наш «защитник», каждый раз заставлял их потесниться для нас, так что ночи мы проводили на одних нарах с мужчинами-заключёнными. Уютная спальня и изысканное общество! Обозы трогались в путь ранним утром, мы завтракали и тоже выходили.
Удивительно, что за весь переход заболела всего одна женщина: Мээри-Велламо Салонен, молодая финка из Кякисалми. У неё поднялась температура, когда мы выходили из Кочмеса. Мы уговаривали её остаться, но с поистине финским упрямством она хотела непременно идти с нами. По-русски она не понимала и хотела быть вместе с остальными финнами. Сил у Мээри-Велламо хватило на целую неделю перехода по снегу и льду. Но однажды вечером она упала и больше не смогла подняться. У неё был сильный жар. Я не могла её бросить — осталась с ней, а остальные двинулись с солдатом дальше, чтобы засветло дойти до ночлежной избы. Я сняла пальто, уложила на него Мээри-Велламо.
Наступила темнота. Вокруг ни души. Меня охватил ужас, когда я вдруг вспомнила рассказы о стаях голодных волков. Что делать? Я старалась быть спокойной, утешала больную. Вдруг показалась едущая с севера собачья упряжка. Подъехав, сидевший в ней самоед придержал собак. Я умоляла его вернуться к избе и позвать солдата нам на помощь. Но самоед или не понимал по-русски, или сделал вид, что не понимает. Он погнал собак дальше, и снова я осталась одна с больной. Потом я увидела, что от берега к нам движется что-то тёмное — это была наша тощая лошадёнка, запряжённая в сани. Какое счастье! Это одна из наших, Хилья, вернулась за нами. Мы положили больную в сани и повезли к месту ночлега. На рассвете, когда мы выступили, солдат потеснился в санях, дав место Мээри-Велламо.
Свободное копирование
