Второй учебный год начался для нас с трагедии. Нам сообщили, что один из наших одноклассников во время летних каникул утонул в реке Миасс. Мы не были с этим пацаном большими друзьями, и жил он достаточно далеко от нашего двора, но почему-то я все равно его помню. Странно и то, что всем моим одноклассникам сейчас шестой десяток идет, а он так и остался восьмилетним мальчишкой....
Начиная со второго класса нас стали приобщать к традициям 9-й школы. А традиции были замечательные. Во-первых, в одну из сентябрьских суббот, обычно в пору бабьего лета, вся школа отправлялась в поход. Шли пешком, длинной колонной, все ученики и все учителя. Шли в парк имени Гагарина. Только первоклассники в этот день отправлялись куда-нибудь поближе: или в дубовую рощу на берегу Миасса, или же как мы в прошлом году на поле возле аэродрома ДОСААФ.
В парке школа располагалась на нескольких полянах, ведь учеников было человек шестьсот-семьсот. Сначала каждый класс устраивал себе пикник, потом играли в футбол или волейбол, были какие-то смешные состязания между классами, конкурсы. В общем, мило отдыхали на свежем воздухе. Организаторами были тогдашний директор Черепахин и физрук Арон Борисович.
Вторая традиция, я про нее уже упоминал, связана была с посещением всей школой театра, обычно оперы и балета.
К сожалению, эта традиция кончилась быстро. Наверное, потому что подразумевала денежные издержки для родителей - билеты оплачивали именно они, а также из-за репертуара. Трудно было подобрать спектакль в равной степени интересный всем ученикам. "Терем-теремок" - скучен для старшеклассников, а балет "Дон Кихот" непонятен малышне.
А вот в парк мы ходили каждый год класса до седьмого. Но потом сменился директор. Вместо энергичного и поддерживавшего традицию Дубова пришла рыхлая и тяжелая на подъем Ванюткина Галина Васильевна. Ей в парк пешком через плотину, а это километра три-четыре, было не дойти, ну и мы тоже ходить перестали. А вообще, идея была замечательная и в оздоровительном плане для детей, и для укрепления дружеских отношений учащихся. Сейчас трудно представить, как можно было бы организовать такие вылазки. И идти бы пришлось не по тихому частному сектору Колхозного и Аэродромного поселков, а пересекая загазованные и забитые транспортом магистрали города, да и дети сейчас ослабленные и избалованные родительским автотранспортом.
Учеба во втором классе у меня пошла не так радужно, как в первом. Началось чистописание, на которое у меня не всегда хватало упорства и терпения, да и по письму мы уже не рисовали палочек и закорючек, а писали вполне себе длинные слова и предложения, а я, как назло, пропускал в этих словах буквы. Много и часто. В общем, по письму я скатился до унылого троечника, да и двойки за классные работы появились в изрядном количестве. Если домашнюю работу у меня еще могли проверить и проверяли родители, и была возможность что-то исправить и переписать, то в классе работу я сдавал сразу Александре Алексеевне, а она свои исправления вносила уже красными учительскими чернилами, соответственно корректируя мою оценку.
Оказалось, что я сильно безграмотен.
Из-за снизившихся оценок меня даже понизили в звании. Дело в том, что когда нас в первом классе хором принимали в октябрята, меня назначили на почетную, но ни к чему не обязывающую должность командира звездочки. Всех октябрят класса делили на пятерки. Эти пять человек и составляли звездочку. Так что в моем подчинении было целых четыре человека. Правда, я им ни одной команды так и не отдал. Кстати, это был единственный случай в моей жизни, когда меня назначили на руководящую должность, после этого я уже нигде и никем не командовал. Ну а как только у меня повалили тройки и двойки по русскому, Александра Алексеевна предложила нашей звездочке переизбрать командира. Встав в кружок, мы минут пять сопели, стеснялись и молчали в уголке кабинета, пытаясь организовать демократические выборы. В конце концов, единогласным молчанием на эту должность был избран приятель - Серега Белозерцев. У него с правописанием и почерком проблем не было.
С арифметикой у меня было лучше. Там, где требовалось просто считать, я был "впереди на лихом коне". А вот письменное оформление работ меня подводило. За грязь и помарки мне тоже снижали оценки, и в среднем у меня получалось не выше четверки. Так что я был этаким математиком в засаде - оценками не блистал, но способности имел. Когда в третьем или четвертом классе потребовалось послать двух учеников от класса на школьную математическую олимпиаду, то послали не тех, кто получал по ним одни пятерки, вроде Бори Ровного и Веры Толмачевой, а почему-то меня и Сеню Двойриса. И надо сказать, что я не подвел класс. Мне удалось занять почетное второе место, и в награду мне дали книгу "Робинзон Крузо" в переложении графа Толстого Л.Н.
Но, несмотря на все эти трудности, в учебе я не разочаровался и школу не возненавидел. Даже в эти трудные времена я ходил на занятия с охотой, без содрогания.
Свободное копирование
