Перед начальством встал вопрос, чем занять личный состав и, выход был найден, а почему не послать здоровых молодцов в помощь сельскому хозяйству на полевых работах, и нас стали рассылать в ближайшие к Новосибирску сельскохозяйственные организации на прополочные работы, и на сенокос в Тагучинском районе. Офицеров на каждый населенный пункт конечно не хватало, поэтому руководство личным составом и ответственность за поддержание воинской дисциплины в небольших командах возлагались на ответственных сержантов, в том числе и на меня. Деревня есть деревня. Держать всех военнослужащих на приколе невозможно, особенно когда на краю села запоют девчата и, поэтому общение наших курсантов с местными жителями было очень активным. Конечно эти общения ограничивались сроками общего сбора, чтобы сохранить основы воинской службы. В основном удавалось сохранять устои воинского порядка и дисциплины. Перед старшими команд ставились задачи руководителями хозяйств на очередную работу, так что приходилось быть бригадиром полеводческой бригады, направлять тех или иных военнослужащих на работы, с которыми они смогут справиться, учитывая, что чистых горожан среди моих сослуживцев было немного, разве что северян, прибывших на службу из городов Норильска и Дудинки.
В одной из таких командировок я прибыл на смену офицера нашей роты младшего лейтенанта Ополовнина, который в начале 1945 года, прибыл в роту капитана Нестеровича. И в первый вечер, я заметил, что офицер рассматривает свои записи на одной из входных дверей помещения команды, а курсанты с улыбающимися лицами рассматривают офицера. Меня удивило, что офицер вовсе не торопится возвращаться в часть. Он собирался пополнить значительный список женских имен, уже имеющихся на двери. Я спросил офицера о причине появления этих имен, запечатленных на двери и он не стесняясь присутствия своих подчиненных, нагло и как мне показалось с гордостью заявил:- это мои любовные победы! Успею переспать еще с Любой. Я посмотрел на офицера и в слух произнес: -ну и негодяй же вы товарищ младший лейтенант. В этот же вечер офицер, собрав у курсантов заявления, что они слышали, как сержант срочной службы оскорбил офицера, направился в Новосибирск, а через неделю меня сменил другой офицер. Меня срочно вызывали на партийную комиссию, как кандидата в члены партии. Офицер Ополовнин тоже проходил кандидатский стаж. На партийной комиссии я объяснил, что не смог сдержаться от такой наглости человека в отношении знакомых ему женщин, тем более его поведение не может быть примером подчиненным. Я посчитал его бахвальство не достойно звания и офицера, и коммуниста. Решением партийной комиссии Ополовнину было объявлено партийное взыскание, а командование перевело его в другую часть. Для меня дело могло обернуться большими неприятностями, но по человечески я был прав. Может быть дело обернулось так потому, что я был избран секретарем комсомольской организации и должен был защищать честь и достоинство каждого советского человека, этому меня учили. Я спросил, а что должен был сказать, или как должен был поступить в этом случае. Никто из членов партийной комиссии не решился мне что-либо посоветовать. А что они могли сказать желторотому пацану, даже не мужику, истово верящему официальной политике партии, еще не знающего обычной жизни.
Прошла всего неделя, как окончилось разбирательство по делу оскорбления офицера, а я вновь потребовался для замены офицера, находящегося с курсантами на полевых работах, но уже в другом населенном пункте. И вот я шагаю по проселочной дороге, широкой и вольной сибирской лесостепи. Свой пеший путь я начал рано утром от железнодорожной станции, до которой добрался на попутном порожняке. Пеший путь оказался довольно долгим, на всем пути не пришлось встретить ни пеших попутчиков, ни попутной повозки. Я был молод, достаточно натренирован в ходьбе и меня нисколько не смущало вынужденное одиночество.
По обе стороны дороги простиралась местность очень похожая на Камышловскую, где я проживал в эвакуации. Прошло уже почти два года, как я покинул эту деревню, но там осталась и проживает моя первая любовь, задиристая и бойкая девушка Катюша. Все эти годы мы переписывались с ней, но теперь я знал,что она вышла за муж. Я шел и вспоминал трогательные и приятные встречи с Катюшей, и теперь они казались такими наивными. В мыслях я и упрекал и тут же оправдывал её, могла ли она ещё ждать, прошло столько времени, а моя служба - ей не видно конца.
На моих плечах погоны старшего сержанта с надраенными до блеска латунными лычками и быть моей службе еще долго. За плечами, в еще довоенном ранце, остатки сухого пайка, смена нательного белья, и притороченная к ранцу серая шинель. Курсанты уже месяц трудятся в отдаленном колхозе на сенокосе и других сельскохозяйственных работах, а меня офицеры роты считают специалистом по сельскохозяйственным работам и сержантом, способным организовать работу и поддержать устойчивую дисциплину и порядок в команде.
Свободное копирование
