Мы в Егорьевске, почти за сто километров от Москвы. Время безделья прошло, и от этого немного легче. Оказывается, мы, ППГ-2266, вышли из отступления с честью, никого из тяжелых не бросили, имущество почти все вывезли, раненых эвакуировали. Что много разбежалось - об этом не упоминают. ПЭП наш перешел во фронтовое подчинение, потому что наша 28-я армия перестала существовать. Где Николаев и весь санотдел, пока неизвестно. Учитывая наши заслуги, нас повысили: будем выполнять функции госпиталя для раненых средней тяжести. Вчера вечером нас привезли на машинах. Обоз еще будет тащиться дня два. Выгрузили в общежитии техникума. Я получил отдельную крохотную комнату. Кровать с сеткой и даже радиоточка. Все, что передают, кажется таким родным, что слушал бы и слушал... А песня "Идет война народная..." просто за душу берет. Рядом по коридору живут все медики. Здание эвакогоспиталя, что мы получили, было рассчитано на 300 коек, в трехэтажной школе. Все сделано по высшему классу: огромная столовая, операционная, перевязочная, санпропускник с душевой, смотровой, раздевалкой - даже отравленных можно принимать... Мы развернули при этом сортировку на сто лежачих мест - и сам черт нам не брат. Уже шоковую палату спланировали и палату для газовой инфекции. С работой не очень торопят. Егорьевск стоит на отшибе. Раненых, видимо, не так много...
Под Москвой идут тяжелые бои. Больше отступать некуда. Радио и газеты: Жуков назначен командующим Западным фронтом. Дерутся на дорогах к Москве. Городов не называют, но уже сданы Можайск, Калинин и Волоколамск. На юге фашисты наступают на Донбасс, на Крым.
Сегодня мы принимаем раненых. Их привезут на санлетучке, и мы ночь напролет ждем - все нет и нет. Беспокоимся - не разбомбили ли? Но связь действует, говорят, задержка в пути. Рябов до блеска выдраил свою баню, выстроил полк пожилых дружинниц с мочалками, которые должны вымыть солдат. Приготовлены всякие приспособления: под ноги, под шины, клеенки, чтобы повязки не замачивать, - все Бочаров насоветовал. Любовь Владимировну Быкову назначили старшей сестрой в хирургическое отделение вместо Сони, которая добилась перевода в полк. Любочка, как мы зовем Быкову за глаза, - сложный товарищ, любит все делать по-своему, но порядок видит насквозь, энергии - море, командовать - генерал. При этом знания - как у врача. Двадцать лет стажа фельдшера "скорой помощи". За ней я буду, как за каменной стеной. И еще - интеллигентка, большой опыт жизни, можно интересно поговорить.
Старшая операционная сестра - Зоя Родионова. Немножко нервная белозерская девушка, но в работе быстрая, и руки хорошие. Тамара у нее -главный помощник. Есть и еще одна - маленькая худенькая белянка, пришла в Сухиничах с Любочкой - Маша Полетова. Бригада отличная. У них тоже все готово. Лампа над операционным столом 500 ватт! Перевязочная, правда, маловата. Начальник ходит в новом халате, щёки надул, важный. Не то что на дороге, под дождем. Хотя, впрочем, он и там был важный. Умеет. В пять утра, наконец, загудели огромные санитарные автобусы, и все выскакивают на мороз. Быстро разнеслось - в сортировке, на кухне, даже, наверное, на конюшне:
- Привезли!
- Привезли!
Все сразу пошло, как по писаному. Разгрузка, горячий чай, сортировка, раздевание. Вот они, раненые из-под Москвы. Они устали и измучились в летучке, хотя прибыли к нам из армейских ППГ - настоящих полевых. Ранены два-пять дней назад. Половина лежачих, но раненых с шинами Дитерихса не видно - их отобрали прямо на станции. По карточкам - ранения средней тяжести и просто легкие. А как они уже одеты, это московские раненые! Нет, немец нам не страшен. Если страна сумела так одеть солдата, значит, самые тяжелые дни уже миновали. Раздевание оказалось сложным. На каждом бойце шинель, шапка, подшлемник, ботинки с двумя портянками - байковой и суконной, рукавицы теплые. Ниже - ватный костюм: фуфайка и штаны. Еще слой - теплое белье. У некоторых под ним еще простое белье. И шарфы, не форменные, домашние - "из подарков", говорят. Женщины - раздевальщицы радостно похохатывают:
- Как кочаны капусты!
- Как на фронте дела?
Спрашивать этого не следует. Раненые - всегда пессимисты. Мы уже имеем опыт. Но, оказывается, нет, и у раненых психология изменилась.
- Немец жмет... страшное дело!
- Ну, а вы?
- Мы-то? Мы стоим. Стоим, уперлись. Мужики не любят громких слов. Никто не сказал: "Стоим насмерть".
- Как потери?
- Не очень большие. Зарылись в землю.
- Воевали летом?
- Больше свеженькие. Почти все свежие. Из эшелонов и прямо в оборону.
За два захода привезли сто тридцать пять человек. Все раненые обработаны, и большой хирургии от нас не требовалось. Но все же оперируем: рассекаем раны, если сделаны только "пятачки" ("пятачок" - нерадикальная обработка раны, иссечение небольшого участка только кожи), удаляем осколки и пули, когда их удается нащупать... Пунктируем грудь - чтобы отсосать гемоторакс. Как жаль, что у нас нет рентгена! Заканчиваем перевязки около десяти вечера. Не быстро, но терпимо. Все довольны. Поработали для обороны столицы.
Свободное копирование
