16 декабря
Температура воздуха с утра - 7. К обеду уже 0, и поднимается выше. С вечера поставили с дедом сетку через речку. Ночью проверили - сняли только одного сазанчика, на 1/2 кило. Рано утром проверили - сняли 4 рыбца, приличненькие, грамм на 800 каждый. Рыбец - рыба первосортная, раньше шла она исключительно на экспорт. По внешнему виду похож рыбец на сазана, только как-то побелее. Обычный вес ее - около 1 кг, но чаще меньше. Кроме того, водится здесь щука, сом, окунь, лещ, верхогляд и шамай. Шамая я еще не видел, может, сегодня ночью попадется. Наладил перемет на 40 крючков, под вечер поставлю. Ночью буду проверять.
Под Крымской
В Абинской задержались 2-3 дня; затем ночью были переброшены под Крымскую. Ночь очень темная. Остановились на опушке леса. Дальше, до самой Крымской, чистые места. Она от нас километров в 4-5. В ней неприятель.
Машины наши среди ночи двинулись на исходные. Остановились в кустиках в километре от передовой. Ночь. На рассвете - капитальное наступление. Но до рассвета еще часа два. Во всем и везде чувствуется подготовка. Даже воздух как будто напряжен. Я первый раз вообще буду находиться в боевой «атмосфере», поэтому мне все очень интересно.
Получилось так, что на некоторых машинах не выполнена мною нужная работа. Теперь приходится в темноте пробираться к машинам и, как только начнет развидняться, постараться сделать хотя бы самое необходимое. Надежда только на то, что команда нашим машинам, судя по роли, на них возложенной, будет подана не с раннего утра, а, очевидно, часам к 7-9.
Мастера своего послал в одном направлении, а сам с необходимыми инструментами отправился в другом направлении, так как машины наши должны были пойти в атаку с разных мест. Часов с трех утра одновременно по всему участку фронта грянули артиллерийские залпы. Это началась наша артиллерийская подготовка. В общем, это замечательно эффектная штука. Особенно ночью. Резко, с каким-то раздирающим звуком хлещет мелкокалиберная и средняя артиллерия. Снаряды их трассирующие, и поэтому замечательно видно, как эти огненные шарики несутся прямо над землей; почти без траектории - в стан врага. Эта артиллерия расположена в непосредственной близости от того пути, по которому я пробираюсь, и поскольку в прифронтовой полосе нет никаких охран и заграждений, то имею полную возможность нарваться прямо на пушки, и свой же снаряд оторвет башку. Ведь совершенно темно. Пушек не видно. Только слышна с разных сторон команда, и пляшут огненные языки. Немного поодаль бьют 122- и 152-миллиметровые. У них звук более низкого тона, но более мощный. В общем, их как-то приятнее слушать. Самое красивое, конечно, - это работа «катюш» ночью. Это уж ни с чем не сравнимое зрелище. Длинные огненные поленья в огромном количестве высоко взлетают в небо. По крутой траектории они отправляются в подарок немцам, и там огромные участки охватываются огненными взрывами. Немецкая артиллерия в ответ бьет по нам, и огоньки трассирующих снарядов несутся друг другу навстречу. Эта невообразимая музыка продолжается часов до пяти, то есть до рассвета, затем общая сила огня ослабевает. Зато вступают в дело немецкие и наши пулеметы. Немецкие пули свистят мимо и режут ветки кустов то над головой, то где-либо сбоку.
На другой день нас оттянули с линии фронта и перебросили под хутор Верхне-Ставропольский, а оттуда в поросшие лесом высокие холмы, в так называемый «Шибик-2». В «Шибике-2» стояли долго, дней 20.
Во время этой стоянки в «Шибике-2» мы понесли очень досадную потерю убило у нас командира полка. Хороший он был человек, заслуженный, боевой подполковник А. Вохромеев. Все его очень жалели. Я как раз был с ним перед его смертью. Дело было так: обходили мы с ним наши боевые машины, которые стояли в разных местах в оврагах и на буграх. Помню, был он в черном комбинезоне, с палочкой (нога у него болела). И вот после обхода машин пришли мы с ним на КП, а он у нас был на высоком бугре, и немцы его все время обстреливали. Подполковник наш лег на кучу хвороста на открытом месте отдохнуть. Рядом с ним был еще начштаба капитан Сергеев и еще один разведчик. Мне делать там было нечего, и я подался на место нашей стоянки, в общем - «домой». Прошло какое-то очень короткое время с момента моего прихода на стоянку, и вдруг слышу разговор, что, дескать, убит наш командир полка. Я, конечно, улыбаюсь, и думаю: "Вот трепачи!" Все же от нечего делать подхожу к разговаривающим и спрашиваю, откуда такая нелепая весть. Я же, можно сказать, только что с ним разговаривал. Тогда мне говорят, что убитого привезли, и советуют убедиться лично. Иду в указанном направлении и верно: лежит на носилках наш подполковник мертвый. Попало в него несколько осколков от снаряда, один из осколков угодил прямо в сердце. Оказывается, после моего ухода шлепнул немецкий снаряд на то место, где мы с ним стояли на КП. Подполковника убило сразу насмерть, а находившихся около него начштаба и разведчика только слегка ранило. Командиром полка назначили временно капитана Сергеева. Сволочной он был человек, опротивел всем нам, как собака. И почему не этого черта убило, а хорошего, любимого всеми командира.
