14 Августа. (1-е августа — Медовый спас , в Переславище никто не работает).
Вчера утром был сильный ветер, я ходил на Журавлиху проверить бекасов, ничего не нашел. После обеда ветер по обыкновению стих, и при солнце я фотографировал вырубку, там, где прошлый год мы с Петей нашли выводок и заломили березу. Эта березка, сломленная и повисшая, была покрыта свежими зелеными листьями, потому что часть коры не была оторвана, и сок подавался даже к упавшим ветвям. Случайно брошенный взгляд открыл мне интересное явление: земля была разрыхлена муравьиной работой и сверху покрылась брусникой, а под брусникой зародился гриб и, напирая своей упругой шляпкой, поднял вверх над собой целый свод с брусникой и сам белый, показался на свет. Еще я снимал руины старого пня, это были совершенно, как руины дворца: пень разваливался и у подножия его лежал ворох гнилых обломков, и на них уже прорастали семена трав и деревьев. Был один пень, поверхность которого, как могильная плита: черви проточили в ней дыры… Много раз пробовал также снять мох и сверху звездочками и со стороны и сбоку, чтобы схватить зеленые мягкие волны. Как удивительно мох подбирался к старому пню, и у одного схватил только коленки, которыми дерево когда-то держалось, у другого вовсе закрыло коленки, и из самого пня начала расти брусника с ягодами и даже березка. То, пользуясь синим небом, как фоном (белым) для черного пня, то ярко до белого освещенный пень обращал в фон для красной (черной) ягодки брусники, я рылся в этих последних мелочах земли, открывая и тут скрытую и для всех незримую красоту…
Деревья, умирая, роняли сначала засохшие бурого цвета листья и сучки их с макушки странно и неприятно в одетом лесу оголялись. После того как все дерево умирало, валилась вниз иногда большими, иногда малыми пластинами его кора и вся совершенно падала, как одежда. Голое дерево после того долго стояло: это сухостойное дерево… Эти деревья в лесничествах используются, но иногда их забывают и они постепенно начинают разваливаться. Большей частью валятся сначала макушки, сучья и, наконец, разваливается сам пень. Руины деревьев, для тех, кто любит всматриваться в подробности земного ковра, не менее живописны, чем руины дворцового и башенного быта: множество трав, цветов, грибов, папоротников, разных ягод спешат возместить собой распад когда-то великого дерева; прежде всего оно тут же часто возле пня своего само продолжается, начинаясь маленьким деревцем; мох ярко-зеленый крупнозвездный, с высокими частыми бурыми метелочками спешит укрыть голые коленки дерева, которыми оно когда-то держалось к земле; на этом мху бывают ярко-красные, иногда гигантские в тарелку сыроежки; светло-зеленые папоротники, красная земляника, очень часто голубая черника и опять красная брусника; клюква, невидимо ползущая тонкими нитями, и то случается окажется на пне: бывает, зачем-то понадобится клюкве перебраться через пень, глядишь, вот и ягоды кровяно-красные висят в воздухе.
Есть деревья, по березе я это замечал, у них кора не отваливается с пней, как у других, а так и остается, пока все не сгниет изнутри; и остается, в конце концов, как бы толстый берестово-белый воротник, изнутри которого из трухи часто вырастают уже новые березы и множество привлекательных трав.
Свободное копирование
