27 Мая. Продолжается жара. Цветут все сады. Вчера ушел гость. Я думаю, что он из семинаристов, потому что, во-первых, окаянный, во-вторых, пишет, в третьих, имеет благодушное сентиментальное чувство к природе. Он изнасиловал Иванова-Разумника, Ю. М. Соколова, Воронского, Ценского, Цявловского, меня… Является неожиданно, рекомендуется поэтом, читает стихи, среди которых есть и неплохие, просит написать о них несколько слов. Все пишут, не подозревая, что своим именем дают паспорт, возможно, отъявленному негодяю. Разумник дал ему рекомендацию к Гедройцу, а тот написал, что он у него украл золотые часы. И я, зная это, все-таки написал ему исключительно от охватившей меня радости, когда узнал, что он уходит.
Похож на волка. Стихи — волчий вой. Думаешь об этом человеке-волке и понимаешь, что только семья может быть школа альтруизма, социализма, коммунизма. Без этого воспитания внутреннего, люди вырастают волками, хотя будут служить, работать на соцфабриках, участвовать в профсоюзах, выполнять всякую «общественную нагрузку».
Насильник (восп<итатель> Козочки), как вечный фактор.
Насильник (восп<итатель> Козочки)… — Козочкой называет Пришвин в дневнике Софью Васильевну Ефимову, дочь его соседа по дому в Петербурге на Васильевском острове, где Пришвин в революционные годы снимает квартиру. См.: Пришвин М. М. Цвет и крест. С. 34–35, 45–46).
Свободное копирование
