Дневники. 1930 - 79

11 Мая.   Тепло и парко после ночного дождя.

Туман. Хорошо.

Вчера болела голова. Пирамидон.

Детскую книгу поручить Разумнику.

Замошкину: выслать «Гибель»[1].

<На полях:>  Попов сообщил факт, о котором я догадывался: главные кадры безбожников вышли из семинаристов. Отсюда: а в прошлом — Добролюбов и проч.? Если да, то безбожие это полное, голое, ни в каком случае не натуральное безбожие (в смысле богоотступничества).

Вчера нащупалось: с самых разных противоположных сторон жизни поступают свидетельства в том, что в сердце предприятия советского находится авантюрист и главное зло от него в том, что «цель оправдывает средства»; а человека забывают. В этом же и есть, по-видимому, вся суть авантюры: внимание и заботы направлены на внешнюю сторону, отрыв от человека — потому несерьезность. Забвение человека ради дела, поставленного авантюристом.

Сов. типы: 1) Американец (новый Хлестаков), Варушкин — слуга его: закатывает глаза, как теленок, так что в поле зрения остается только белое, искренно отдается с потрохами, семинарист, б. лоб, ученый, очки, безбожник (наука).

N произвел на меня сильнейшее впечатление, кажется, в 1-й раз в жизни встретился столь близкий человек. Через него я увидел сам себя и очень вырос в своих глазах. Напр., я узнал, что всю жизнь свою был «практическим мистиком». (Писание есть моя практика). Второе, — что надо учитывать хорошую сторону революции и пользоваться ей для «переоценки» всего: Христос, Толстой, Гоголь, семья, Россия, государство — все это должно быть теперь по-новому.

Странное в этом человеке: он до того настороже: он как птица или дикий зверь живет, постоянно прислушиваясь и чрезвычайно обдумывая свои поступки. Или, как Робинзон среди людоедов («след человека» у Робинзона). В этой борьбе за жизнь он и понял первое и самое главное в жизни, самое, самое необходимое — чтобы ее (жизнь) себе отстоять. Десятки, сотни лучших людей проваливаются, попадают в Соловки. Они попали в Соловки по своей вине: сделали какую-нибудь ошибку. И Христос погиб (его словом), потому что сделал ошибку: открыл народу не подлежащие оглашению тайны. Вот откуда мистическая болезнь и церковь, которая, в сущности, лечила ее, прятала тайну обратно в организм, в природу (М. Пр.). Если бы уж спасать мир, то это надо бы не проповедью, а делом: совершить чудо спасения мира.

<На полях:>  Если так сказать: всякая секта обнажает тайну жизни, благодаря гему сметливые козлы берут власть над овцами и для их успокоения «втирают очки»: легат болезнь, разлом, возвращая идею в природу.

Мелькает в этом аспекте вреднейшая деятельность Зин. Гиппиус. Блок и Белый, возможно — ее жертвы. Она спекулирует самим понятием тайны; нет! если ты коснулся ее, то держи в себе, а сам делай по своему знанию жизнь (совершил чудо).

Пишут письма о «Каляевке», а мне «Октябрь» не шлет журнал. Пишу — не шлет. Полное пренебрежение к производителю. Мысль об этом создает бесплодное состояние бессильной злобы. Это мелочь, но «чистка» уже не шутка, она целиком пленяет злобой своей личность. (Дать денег Т-у купить). Борьба с этим состоянием на два фронта: 1) углублением в творчество, 2) стремительной атакой на причину беспокойства.

Однако все эти меры, как аспирин в инфлюэнции. Болезнь очень глубока: в наше время человеческая личность — ничто, в расчете на смену можно личностью распоряжаться, как вещью. Наркомздрав Владимирский, сменивший Семашко, при своем вступлении стал опрашивать служащих, кто сколько служил. Один, наивный, похвалился: — С основания Наркомата. — Пора в крематорий, — ответил начальник. И уволил служащего. Так перед каждым работником: дай дорогу молодому лучшему.

Книга Чулкова[2].

Это литератор, который весь распубликовался: ему даже, пожалуй, и хорошо, все сделал, что мог.

Анархизм. Один утвердил себя в творчестве, он мог бы жить в свободном обществе, зачем ему государственная власть? и он называет себя анархистом (Толстой, Ибсен, Реклю).

Другой, как наш русский крестьянин, устроил себя в своем доме, в деревне, знает одну версту течения своей реки, и все, что приходит к нему от всего государства — все это зло ему. Он анархист. Третий вышел на волю и свою удачу, свои достижения считает мерилом жизни — тоже анархист?

Из всех этих элементов сложилась наша государственная власть, она знает, что все анархисты все сволочи и личностей не признает. Она безлична и отвлеченна, потому что исходит от личников, стертых трением друг о друга на пути к власти. Так возникает «колхоз» (садок анархистов).