27 сентября.
Дорогие мои! В пять часов утра, когда ночную тьму прорезали огненные стрелы минометов, я, под артиллерийские салюты и дробь пулеметов, вступил на дорогу и отправился в люди. Фронтовая дорога… Шлепая по колено в грязи, спотыкаясь и проваливаясь в воронки от снарядов и бомб, километр за километром я уходил от передовой. Настроение подавленное, мысли невеселые — что впереди? Пока только грязь, а дальше. Небу известно и может быть, не зря оно льет обильные слезы. Но время ограничено — ближе к делу. Впереди перспектива ежемесячной посылки вам денег, в количестве несколько большем нежели присылал раньше. Но придется потерпеть несколько месяцев. Сейчас сижу у себя в отделении, во втором эшелоне. После обеда едем, идем дальше — километров за 100 отсюда. Хочу предупредить вас, что адрес мой будет новый. Какой, я пока не знаю. И поэтому вам следует воздержаться от присылки писем. Дня через два я сообщу новый адрес и тогда прошу. Здесь меня ожидали три твоих письма и открытка тетушки. Печально, что я заставил волноваться вас и прошу извинить меня. Последние дни я наверстываю упущенное и как всегда количеством за счет качества. Ночью наши бомбили колбасников и довольно удачно. Хотел написать вам письмо вчера, но весь вечер просидел у разведчиков — там у меня друзья, с которыми хоть кой о чем можно поговорить. Познакомились мы в госпитале. Ну, это неважно. Крепко целую всех вас. Пишите подробно. Минимум два месяца можете быть уверены в моем здоровье и жизни. Не исключена возможность, что писать вам чаще не будет времени. Дождь перестал давно, на улице очень тепло. Ветрено. Шумят деревья, медленно и печально падают желтые листья. Целую. В.
Свободное копирование
