К своему стыду, я не помню, сколько было детей у Матрены Васильевны Боярышевой (Кизяева). Но уж одна дочь – Наталья, моя бабушка, была точно.
Так случилось, что обе мои бабушки, и Женечка, вторая половинка Андрея Федоровича, мама моего отца, и Наталья, мама моей мамы, учились в одной гимназии. У них был год разницы в возрасте, поэтому учились они в разных классах и в те годы даже не предполагали, что когда-то породняться.
Итак, Наталья, или бабушка Наташа.
В гимназии она училась легко и памятью обладала незаурядной. Уже будучи пожилой, она поражала меня чтением стихов на французском языке, помнила их еще с гимназических времен, а ведь после гимназии с этим прекрасным языком она больше не сталкивалась, не те времена были. Так же и с молитвами было. Церковь была под запретом, но бабушка старалась при всякой возможности, а уж в первопрестольные праздники обязательно, зайти в церковь, помолиться и поставить свечку, кому за здравие, кому за упокой.
Еще одна черта была у Натальи. Она превосходно считала, наверное, передалось ей это свойство от матери. Поэтому и выбрала она себе профессию бухгалтера. И муж её, Иван Тимофеевич Лубков, тоже был бухгалтером, и тоже таким, что директор предприятия при своем новом назначении куда-либо всегда брал своего «личного» бухгалтера, доверял ему, как себе. Ну, а куда иголочка, туда и ниточка. Случалось, что работали Иван и Наталья в одном совхозе или на одном заводе, а бывало и на разных, как жизненный расклад укажет, но всегда в одном селе или городе.
Помню, бабушке было уже лет шестьдесят, было это во второй половине шестидесятых годов двадцатого века. Приходили с работы мои родители в день получки и показывали ей пачку купюр одного достоинства, лежащие стопочкой на раскрытой ладони, просили, ради интереса, сказать, сколько денег в пачке. Бабушка никогда не ошибалась, всегда точно, только взглянув на пачку, называла сумму.
До 1934 года жили и работали они в Пугачеве. Потом в течение четырех лет поездили по разным селам и совхозам, а в 1938-ом году обосновались в городе Усмани, Липецкой области. У Натальи и Ивана были уже две дочери, старшая – Валентина, младшая, на восемь лет моложе – Нонна. Был еще сынок, но он умер в младенчестве. Прожили они в Усмани до 1942 года. Валентина, моя мама, закончила там школу-десятилетку с золотым атестатом. Но это уже была война...
Летом 1941 года весь девятый класс Усманской школы был отправлен на трудовой фронт. Между Вязьмой и Ярцево, на станции Митино ребята и девочки рыли противотанковые рвы. К месту работ их везли на поезде.
Когда немцы подошли совсем близко, девочек отправили домой, пешком, а мальчишек оставили работать до упора. Буквально с последним поездом отправили и ребят. Поезд попал под бомбежку и все ребята погибли, так и сообщили родителям. Только забыли сообщить, что погибли мальчики, а про девочек ничего не известно. Сколько дней-недель добирались школьницы домой, точно не скажу. Пришли они оборванные, голодные. Бабушка Наташа рассказывала:
- Раздался звонок в дверь, я открыла. Стоит худющая, грязная девочка и говорит: «Мама, это –я». Я на нее замахала руками, приведение какое-то. Мы уж в мыслях похоронили всех своих детей. Вот как оказалось-то...
В 1942-ом году, летом, моего деда Ивана Тимофеевича перевели в Москву, вернее в Подмосковье, город Бабушкин, сейчас это уже Москва. Получили они трехкомнатную квартиру в двухэтажном деревянном доме на восемь квартир, начали работать на Никотиновом заводе.
Свободное копирование
