Тюремные будни – а в тюрьме праздников нет, если не считать праздником день, когда не вызывали на допрос – монотонны и тоскливы. Для людей со слабой психикой просто непереносимы: случалось, такие сходили с ума. В нашей камере этого не было, а вот в соседней кто-то повредился в уме и все время выкрикивал одну и ту же фразу:
– Все попы работники кровавого энкеведэ!
Крик этот разносился по всему этажу. Слышно было, как бегут по коридору надзиратели; с грохотом и лязгом открывалась дверь, доносились уговаривающие голоса, какая-то возня – и на некоторое время вопли прекращались. А потом опять раздавалось:
– Все попы! Все попы работники кровавого энкеведэ!..
Думаю, всем тогдашним постояльцам Малой Лубянки запомнился этот жуткий надрывный крик. Так же, как и надписи, выцарапанные на стенах уборной, боксов и карцера. Одна, повторявшаяся чаще других, прямо-таки кричала: "Не верь им, Ивка! Ивка, не верь им!"
Вертухаи соскребали и затирали эти тюремные граффити, но назавтра надпись возникала снова:
– Не верь им, Ивка!
Не знаю, кого звали Ивка. Может быть, какого-то Ивана? Но мне почему-то представлялось, что это ласковое прозвище девушки. Ее посадили из-за возлюбленного – как Нинку из-за меня – и теперь он сигналит ей:
– Ивка моя, не верь следователям! Они врут! Я ничего не говорил!
Кто-то из своих увидит, передаст...
А одна из надписей адресовалась не знаю кому и от кого: "Doctor Victor from Iran".
Каждое утро мы отправлялись "на оправку" – в уборную и умывалку. Впереди шествовали двое, неся за ручки трехведерную "парашу" – бачок, заменявший в камере писсуар.**) Остальные гуськом шли за ними, внимательно оглядывая стены в надежде встретить знакомое имя. Все мы при первой возможности ухитрялись выцарапать на штукатурке свою фамилию, статью и пункты: ведь ничего не знали – кто остался на воле, кого посадили, в чем обвиняют. Хорошо, если кто-то, переведенный из другой камеры, встречался с твоими однодельцами – уже какая-то ясность...
**) Это значение слова "параша" широко известно с дореволюционных времен. Но есть и другое, советское. Параша – это лагерный слух, утка.
Свободное копирование
