29 мая
Получил еще одно письмо от Голенцова. Он уволен «по чистой» и, хотя из госпиталя выписался, пока на заводе не работает, думает «отдохнуть от госпиталя» недели две-три, разобраться в событиях и уже потом решить, что делать. Интересовался, нет ли вестей от Бека. Просил не забывать наших разговоров и еще раз напоминал, что сдвиги не за горами. Своего адреса не сообщил.
* * *
Наш полк стоит на позиции среди нескончаемых болот, как раз против Пинска. До неприятельских окопов не менее версты, они за болотом с буйной травой и редким кустарником. Немцев не слышно и не видно. Жизнь на позиции почти не отличается от жизни в военном городке, только с меньшими удобствами. Здесь неисчислимое количество всевозможной дичи, а особенно уток. Фельдфебель роты подпрапорщик Фомин приспособил для охоты ракетницу и кормит всю роту утками. Даже надоедать стала эта вкусная еда. Но еще больше здесь комаров и разных мельчайших мошек. Днем еще кое-как жить можно. А вот настает вечер - и просто солнца не видно за густыми тучами жужжащей и пищащей мошкары, которая плотно облипает тебя, только покажись из землянки. Да и в землянке не всегда спасешься: мошкара проникает всюду и поедом ест нас. Прапорщик Щапов даже распух до неузнаваемости - он оказался очень чувствительным к укусам. Мне от укуса только больно, а у него вскакивает какой-то пузырек, который затем дает опухоль. Бедняга мучается. Велел ему съездить в лазарет. Хлевтов, как и я, к укусам мошкары малочувствителен. Тем не менее иногда мы вечером бываем вынуждены надевать противогазы и разводить в землянке дымарь из гнилья и хвои. Только таким образом удается избавиться от комаров. Год назад в таких условиях, как теперь, я излазил бы все межокопное пространство, посмотрел бы на немцев, а быть может, и пленного захватил. Теперь к этому душа не лежит: так все надоело и осточертело. Ждем мира, и воевать, конечно, не хочется.
Свободное копирование
