7
И все же в изоляторе мне было хорошо, потому что я обнаружила однажды, что умею читать, и теперь у меня всегда был рядом источник радости с растрепанными листами и бледными скупыми картинками...
Открытие, что я умею читать, я сделала неожиданно в палате, когда соседка дала мне посмотреть картинки в своем новеньком букваре. Я их внимательно разглядывала. Вот мальчик куда-то идет с флагом в вытянутых руках, девочка играет с кошкой, мама поливает из кувшина воду на сложенные ладошки малыша... Я всматривалась в буквы и — узнавала их. И вдруг прочитала слова!
Когда мне было около четырех лет, отец стал учить меня азбуке. В тоске я стояла перед стулом, на котором отец складывал из картонных букв: па-па, ня-ня... Как это было скучно! В награду я получала что-нибудь вкусное, если узнавала буквы. Такой простой способ дрессировки, казалось бы, ничего не давал, кроме отвращения ко всякой учебе.
А потом — война, эвакуация, болезни. Все, что было в довоенной жизни, постепенно растаяло в памяти. Только иногда выплывали какие-то эпизоды, как забытый сон.
И вот оказалось через три года, что те уроки в предвоенной жизни, которая как будто снилась, а не была, не пропали даром. Я могла прочесть все, что было в букваре. Ура! Соседка по кровати, владелица букваря, сначала не поверила, что я умею читать. Ведь ей принесли букварь потому, что ей уже исполнилось семь лет и осенью у нее начинались школьные занятия. Мне тоже немного оставалось ждать семи лет — всего осень, зиму и весну, мне тоже обещали купить букварь и подарить на день рождения...
— Ты не читаешь, ты по картинкам догадываешься, что там написано! — сказала соседка. — Так каждый дурак может. А ты попробуй, без картинок почитай! — И она кинула мне в кровать какую-то книжку без конца и без начала, истрепанную, как мочалка. Слова в ней были написаны не длинными строчками, а столбиком.
Я, неожиданно для самой себя, медленно, но громко прочитала:
В синем море волны плещут,
В синем небе звезды блещут.
Это было так прекрасно, что перехватило голос. Я немного подождала, чтобы волнение улеглось, и стала читать все подряд. Я почему-то решила, что читать надо вслух и непременно громко. Не догадывалась, что можно — про себя. У меня от возбуждения голос звенел, я почти кричала и очень скоро всем надоела. Но я не могла остановиться, расстаться с этой волшебной книжкой, с ее запахом — пыльной бумаги, с буковками, которые так пелись, кричались, так очаровывали... Попробовали отнять у меня книжку, но я начала реветь, скандалить, спрятала книжку под одеяло и готова была скорее расстаться с жизнью, чем с нею. Тогда меня просто вывезли в изолятор вместе с моей драгоценной книгой и оставили в покое.
Я могла наслаждаться, сколько хотела. Я несколько раз прокричала все сказки Пушкина, напечатанные в этой книжке, пока совсем не охрипла. Сам процесс чтения доставлял необыкновенную радость. Я читала все более бегло, запоминала стихи наизусть, словно катилась с высокой горы, и вера моя в свои силы укреплялась. А музыка стиха захватывала воображение, чувства, как та, настоящая синяя волна из синего моря, и уносила под огромное ночное небо, на котором звезды блещут. И обиженную напрасно царицу, летящую вместе с ребенком в темной и тесной бочке неизвестно куда, было до слез жалко. Какая радость, что все хорошо кончилось!
Свободное копирование
