4 Июня. Рано утром мы приехали в Мерв. Опять повторение вчерашней торжественной встречи, плюс подношения хлеба-соли. Близь Мерва находится кишлак (деревня), где живет известная престарелая текинка "Нур-Верди", пользующаяся большим влиянием у туземцев, -- уговорившая Мерв сдаться. В домике этой текинки одна комната отделана в старом русском стиле, для русских гостей, которые ее посещают довольно часто.
Мервский оазис считается центром пагубной малярии. Скорее бы проехать это место! Пейзаж здесь очень непривлекателен, опять потянулась длинная, бесконечная степь, как огромное песчаное море. С обеих сторон полотна железной дороги возвышаются песчаные бугры (барханы); под напором ветра они двигаются и засыпают железнодорожный путь. Закаспийская дорога в постоянной борьбе с этими сыпучими песками; приходится обсаживать полотно единственными растущими в этих песках растениями-саксаулами.
От Мерва в одной версте от станции находится имение Государя "Мургаб", площадь которого около 104 тысяч десятин. Тянется это имение до самой персидской границы; по площади оно больше многих германских государств. Управляющий Мургаба поднес мне чудный букет.
Возле следующей станции "Байрам-Али" находятся развалины старого Мерва, жалкие остатки прежнего величия, около ста лет уже прекратившего свое существование. В этих местах бывают обманчивые миражи "Fata morgana". Вместо ожидаемых, судя по рассказам, фантастических картин, на горизонте рисуется всегда вода и на ее фоне несколько деревьев.
Солнце уже садилось, когда мы подъехали к границе Бухарского ханства. Группа туземных мальчишек в пестрых халатиках и разноцветных ермолках глазели на наш поезд с широко разинутыми ртами. На следующей станции "Аму-Дарья" были выстроены русские войска в красных шароварах (чимбары) из красной кожи, которые носят здесь все местные войска. Дирижировал хором военной музыки капельмейстер итальянец, во фраке, с бухарской звездой.
К нашему поезду здесь прицепили открытый вагон для удобного лицезрения красивых видов. Приближаемся к станции "Фараб", где муж осматривал опытную ферму для разводки всевозможных полезных растений. Через широкую реку Аму-Дарью устанавливается в кессонах грандиозный железный мост художественной архитектуры, длиною около двух верст; противуположный берег едва виден. До окончания моста, через реку перекинут временный деревянный мост. Русло Аму-Дарьи очень изменчиво и потому постройка постоянного моста сопряжена с большими трудностями и стоит громадных сумм. Теперешний мост отчаянный, поминутно грозит опасность его разрушения; он, кажется, по счету уже третий, кстати он и по длине третий во всем мире. Первый мост по длине находится в Шотландии, около Эдинбурга, а второй, Бруклинский, в Нью-Йорке. Аму-Дарья разлилась в целое море; когда смотришь из окон на бурливший внизу поток воды, слышишь скрип деревянных балок и чувствуешь, как под тяжестью поезда мост колеблется, становится очень жутко, и я, признаться сказать, порядочно-таки трусила; глаза зажмурила и сидела ни жива, ни мертва, употребляя геройские усилия, чтобы не вскрикнуть, а муж мой возмутительно спокоен и с удручающим хладнокровием еще подшучивает над моими страхами. Благополучно миновали мост. На русском берегу Аму-Дарьи находится город Чарджуй, известный тем, что в свое время в нем была штаб-квартира генерала Анненкова, строителя Закаспийской железной дороги. Отъехав несколько верст от реки; начинается опять безотрадная степь, среди которой извивается широкой лентой Аму-Дарья. Скучно, однообразно, куда ни посмотришь-- песок и песок. Эта степь продолжается почти до центра Бухары, до городка Кермине (летняя резиденция Эмира), где река Заравшан опять превращает на время степь в цветущую долину. Эта река замечательна тем, что никуда не вливается; она исчерпывается арыками, прорытыми для искусственного орошения полей.
Миновали последние пески. Местность все более и более изменяет свой вид степной равнины; всюду густая растительность: рощи персиковых деревьев, виноградники, целые поля дынь, арбузов. Железнодорожные станции кокетливо выглядывают из-за массы зелени. Мы, наконец, в царстве человека, всюду движение и жизнь. Вот скачет туркмен на породистом скакуне, а на встречу ему плетется комичный толстый бухарец верхом на маленьком ишаке (осле).
Свободное копирование
