Мы с семьей переехали в новый дом, построенный из силикатного кирпича. Квартира была большая, но зимой холодная и сырая. Дом новый, и около него не было хозяйственных построек для размещения животных и птицы. Строителей-рабочих для постройки хоздвора не хватало, так что пришлось мне все строить самому. Затем купили корову, поросят, развели птицу. Вова и Оля ходили в школу, Дима в садик. Быт налаживался. С развитием подсобного хозяйства жить стало легче.
Июль 1970 года, у Майи тяжело заболела мать. Мы срочно выехали в Фаянсовую, взяв с собой Диму. Старшие остались дома на попечении моих родителей. Мать была в тяжелом состоянии - тихо уходила в мир иной. Приезжал на машине брат Майи из Мичуринска - Володя. Несколько дней я побыл около больной матери, Володя стал собираться домой - нужно было работать. Майя мне предложила поехать с ним в Мичуринск. Мы с ним выехали часов в 10 утра. Дороги Подмосковья были перегружены автотранспортом, а в Москве тем более. За Москву на Тамбовскую трассу выехали только к вечере. Володя устал. Я предложил ему отдохнуть и сам сел за руль "Запорожца". Вскоре опустился такой туман, что встречные машины были едва различимы на дороге. Ехали с большими предосторожностями. Приехали поздним вечером. Утром Володя с Зиной ушли на работу, а я пошел знакомиться с городом. Прошел по Мичуринским садам до речки Лесной Воронеж. Мне очень понравилась окружающая природа. Но я, немного побыв в Мичуринске, решил ехать в Фаянсовую, беспокоясь о Майе, как она там с тяжелобольной матерью? На дорогу Зина приготовила хорошей еды, как будто на недельную поездку. И в дорогу дала бутылку спирта. Попутчиком в купе вагона был полковник - на год-два старше меня. Мужик общительный, и мы с ним быстро нашли общий язык. Ехали мы с ним до станции Сухиничи, где он выходил, а мне нужно было делать пересадку до станции Фаянсовая. Гриша, как звали полковника, был в отпуске и навещал родных. Он служил в Калининграде комиссаром дивизии, где когда-то служил мой брат Виктор, а так как Виктор служил при штабе, им приходилось часто встречаться, и после двух выпитых рюмок водки он назвал мою фамилию. За такое уже более близкое знакомство бутылки водки, выставленной им, было мало, и мы дополнили моим спиртом. Он, видимо, утомленный пребыванием в гостях, сильно захмелел. Я помог ему раздеться и уложил спать. Я проснулся рано в Рязани. Так как поезд на станции имел продолжительную остановку, я сходил и купил четыре бутылки пива, так необходимого после употребления крепких напитков, как спирт. Вскоре Гриша проснулся, я предложил ему выпить пива. Он не поверил и сказал: "Где ты его возьмешь?" Я сказал, что возьму на стоянке. Гриша повернул голову и, приходя окончательно в сознание, ожил. Я его предупредил, что доверять малознакомым попутчикам не нужно, а то повесил китель с документами и деньгами без контроля. На что он сказал, смеясь, что мы близко знакомы через брата Виктора. Так мы вдвоем в купе доехали до станции Сухиничи. Он предложил мне пойти с ним в гости к его сестре. Но я отказался и уехал в Фаянсовую. Мать похоронили. Вопрос стоял - как будет жить один престарелый отец? Он заявил, что хочет жить только с дочерью, т.е., с Майей. Так как отец в райкоме был на особом положении, как ветеран партии с 1917 года, ветеран Гражданской войны и ветеран труда - на похоронах присутствовали высокопоставленные люди. Вопрос решался с жильем и, самое основное, с работой. Какую работу мы могли получить, имея сельскохозяйственное образование? Нам предложили работу в совхозе "Бережки", но квартиры там "пока" нет, и на работу нужно было ездить поездом. Моего мнения на этот счет никто не спрашивал, а решали, как само собой разумеющееся. Я был партийный, и мной можно было распоряжаться как неодушевленным предметом. Здесь беда у заслуженного человека, а ты еще со своими соплями будешь что-то чирикать? Решение было принято - переезжать на жительство сюда - в Фаянсовую, в этот вонючий и смрадный от паровозного дыма мирок. Не мог же бросить семью - моих детей и жену - в неизвестность! После похорон уехали домой.
Свободное копирование
