А еще у меня случился срыв. При уборке сена работали четыре звена. Значит, должно быть уложено в стога 20 тонн сена за день работы. День был знойный - люди работали, обливаясь потом. Работа двигалась к завершению, и вдруг налетела грозовая туча, и пошел сильный дождь, что помешало завершить стожки, и дождь их промочил. На второй и последующие дни опять была жара. Я послал на луг Несговорова Ал., чтобы раскидал верхушки стогов для просушки сена. После верхом на лошади я переправился через Тобол - проверить состояние сена в стогах и скошенного на лугу, чтобы определить, можно ли начинать работу назавтра. И тут я обнаружил, что Алька не выполнил моего распоряжения, и с макушек стогов поднимался густой пар сено горело. Я подъехал к месту, где рабочие оставляли подручные средства: вилы, грабли и прочий инвентарь. В течение двух часов я справился с работой, если бы я этого не сделал, за ночь от сена осталась бы зола - оно бы сгорело.
Я взорвался и, переправившись обратно на свой берег, поскакал к дому виновника. Мне сказали, что его нет дома - он в клубе. Нашел его в клубе среди молодежи и, когда его спросил: "Почему не выполнил мое распоряжение?", - он ответил с ухмылкой (что меня взорвало, так это его нахальство): "Забыл, ну и что?" Я его ударил по лицу с такой злостью, что он упал трупом. Развернулся и ушел. Как потом мне рассказали, его приводили в чувство, опрыскивая водой. Люди, находившиеся в клубе, возмущенные моим поступком, не ожидали от меня таких действий, хотя ситуации случались иногда подобные этой. Люди ведь не знали истинной причины моего поступка, но когда узнали и убедились, что он совершил, - осуждали его. Этот срыв показал мне, что, если я не могу себя контролировать, значит, это было переутомление, связанное с рабочей нагрузкой. За этот проступок я получил выговор по партийной линии, хотя мог получить и более суровое наказание.
Свободное копирование
