По завершению этой важной работы в отрасли, которая курировалась ЦК КПСС произошли изменения и в моей карьере. Во-первых, меня узнали на предприятиях отрасли и в аппарате двух министерств: нашем и минстанкопроме, не говоря уже о некоторых иностранных фирмах. Поэтому, когда мне позвонил начальник отдела новой техники минлеспрома и предложил войти главным специалистом в одну из групп по изучению и закупке импортного оборудования, я не удивился и, конечно, обрадовался. Кто же на моём месте отказался бы от полугодовой командировки в Германию или Италию? Создали две группы и мне неофициально было предложено выбрать любую. Я выбрал Итальянскую. По языку мне было всё равно. Я одинаково хорошо «владел» итальянским и немецким языками, но мечтал увидеть своими глазами Колизей, собор св. Петра, резиденцию Папы Римского, съездить в Афины и так далее.
И вот настал долгожданный день и мы, получив инструктаж, «что там можно, что нельзя», приготовились к отлёту. В последний момент в верхах решили все закупки производить только в Германии.
Немецкая группа вылетела, а мы вынуждены были возвратиться не солоно хлебавши. Как-то впоследствии решая вопросы в министерстве, я встретил в коридоре одного из начальников отдела, не связанного с отделом новой техники. Он похлопал меня по плечу и сказал:
-Ну, что же ты старина не зайдёшь? Рассказал бы об Италии. Вот так я съездил заграницу во второй раз.
Первая попытка была сделана ещё во времена учёбы в институте, где я активно участвовал в художественной самодеятельности и играл на кларнете и саксофоне в эстрадно-хореографическом ансамбле «Весна». Ансамбль пользовался популярностью и работал на профессиональном уровне, за что нас в качестве поощрения решили отправить в Польшу и Чехословакию с концертной программой.
Но часть денег на поездку мы должны были заработать сами в гастролях по Кавказу. С нами в поездке находился товарисчч, который внимательно наблюдал кто, где, что и когда. Он по часам и минутам фиксировал наши подвиги, которыми особенно отличались музыканты диксиленда. По результатам его доклада меня, трубу и гитариста было решено оставить дома, а некомплект срочно заполнили музыкантами из городского музучилища. Это и была моя первая непоездка за рубежи нашей родины.
И последняя попытка была сделана в 1982 году и опять же в Чехословакию, но уже не дудеть, а участвовать в симпозиуме, где был запланирован мой доклад. Но именно в это время меня пригласили работать на кафедру механической технологии древесины Воронежской лесотехнической академии, и я третий раз не поехал за рубеж. Доклад мой вошёл в сборник, его издали, а прочёл его на симпозиуме главный инженер научно-производственного объединения, где я работал последнее время в качестве генерального директора.
Так, что третьим и уже привычным крахом окончилась моя последняя попытка выехать за рубеж. И нужда знакомства с иностранными языками отпала сама собой.
Финальный аккорд в истории, как я хотел стать полиглотом, падает на период сдачи кандидатских экзаменов по иностранному языку в ВУЗе, где я проходил соискателем на научную степень кандидата технических наук. К тому времени мне уже было присвоено учёное звание доцента по совокупности работ, и вышел из печати мой первый учебник «Технология изделий из древесины».
В аудитории собралась комиссия по приёму кандидатских экзаменов под председательством заведующего кафедрой иностранного языка, с которым у меня были дружеские отношения. Да и другие два члена комиссии были моими коллегами по работе и знали меня со студенческой скамьи. В этой ситуации сдача экзамена приобретала довольно формальный характер.
Когда весь молодняк аспирантов завершил сдачу экзаменов, наступила моя очередь. Когда я сел отвечать члены комиссии оживлённо переговаривались, похихикивали и вообще рты у них были до ушей. Я, конечно, спросил, над чем это они так откровенно потешаются? И не являются ли мои ответы причиной их веселья?
На что мне заведующий кафедрой ответил утвердительным кивком головы. Оказывается, что я перепутал и взял билет из немецкого, а отвечал на английском языке, если таковой можно было так назвать. Но они-то не догадывались, что мне было абсолютно всё равно, какой билет я возьму. С таким же успехом я мог бы взять билет на эфиопском языке!
Прервав свой ответ, я спросил:
- А неугодно ли высокой комиссии вместо моего ответа послушать анекдот на тему изучения иностранного языка?
И, получив утвердительный ответ, я рассказал:
- Приезжает еврей из парижской загранкомандировки, а его коллега, Абрам Цукурман, который тоже собрался туда же, расспрашивает его, что тот видел… как его там принимали, но главным вопросом был вопрос языка общения. Ведь Мотеле Рабинович, кроме идиша и плохого русского не знал никакого другого языка!
На что Мотеле ответил:
- Вы знаете, оказывается французский язык прост до невозможности, чтоб я так жил! Вы к каждому слову прибавляете приставку «ля» и вас прекрасно поймут!
И вот Цукерман в Париже. Заходит в кафе и садится за столик. К нему подлетает официант.
- Пожалуйста, ля суп! – Ему приносят суп.
- Ля котлеты! – Ему несут котлеты.
- Ля компот! – Ему приносят компот.
Цукерман, расплачиваясь говорит официанту:
- Какой оказывается простой французский язык! Добавляю к русскому приставку «ля» и меня понимают! Теперь понятно как разговаривали русские аристократы до революции!
- Ля поц, - отвечает официант, если бы я не был родом с ля Одессы, хрен бы ты ел ля суп!
За экзамен я получил четыре балла, но полиглотом так и не стал!
Свободное копирование
