5 июля 1966 г.
Рисую акварелью Братовщину. Получается, хоть и разучился почти. Теперь буду рисовать каждый день.
По вечерам слушаю ИХНЕЕ радио (за городом глушилки работают хуже, чем в Москве). «Радио Пекина» чихвостит Шолохова, противопоставляя ему своего Го-Мо-жо, которому опять не дали Нобелевскую премию.
7 июля 1966 г.
Каждый день через дырку в заборе приходит Клавдия Ивановна – любимая всеми стоматолог Клавочка - просто так, потрепаться. Сейчас у неё новая влюблённость – Джон Кеннеди. Будучи из русских курсисток, она очень живо воспринимает сусальные западные беседы о христианстве и человеколюбии. Кеннеди стал для неё чуть ли не Христом, потому портрет его пристроен среди икон в красном углу, где уже давно по разным причинам поселены Лев Толстой, Чайковский и Ван Клиберн. Все мои попытки убедить её, что убиенный Кеннеди был далеко не святой, наталкиваются на мощное сопротивление – Клавочка и слышать ничего не хочет. В качестве последнего аргумента мне вручается журнал «Америка», где две трети отдано покойному президенту, и который должен в корне изменить моё мнение. Остаётся только пообещать. И Клавочка с достоинством раскланивается, спеша к вечерней передаче вражеского радио. Я же даю себе клятвенное обещание – не читать до Москвы газет, не слушать радио и вообще вести аполитичный образ жизни.
Свободное копирование
