На новой работе - 2

***

Но вот и центральный комитет Профсоюза горнорабочих. Он, как один из наиболее производственных союзов, помещается тоже в привилегированном четвертом этаже. Вхожу в дверь, на которой гордо красуется:

Президиум.

Огромная комната с ярко начищенным паркетом. В самом конце ее стол, за которым сидит белокурая, гладко причесанная женщина, которая при более близком контакте оказывается латышкой. Это тип старой коммунистки на вид спокойной и простой женщины, на самом же деле самым опасным и безжалостным элементом. Для них, отъевшихся и обюрократившихся, не существует ничего, кроме сухой догмы. Человек, как таковой, никакой роли не играет. Сидят такие коммунистки — землячки в миниатюре — обычно на местах секретарш у главков, реальной работы у них никакой, нужна только «пролетарская бдительность». Часто они заведуют также отделом личного состава какого-нибудь ответственного учреждения и это хуже всего. Об этих представительницах господствующей в России партии мне придется рассказать побольше, но уже в другом месте.

Недобрый, холодный взгляд встречает меня.

— Что вам, товарищ?

— Меня Слуцкий послал к товарищу Горбачеву.

Она берет трубку. Поворачивает голову ко мне.

— Как ваша фамилия?

— Солоневич.

Через минуту я вхожу в смежную с секретарской комнату. Это кабинет секретаря ЦЕКА горнорабочих — Горбачева. Позже мне пришлось видать кабинеты председателей разных центральных комитетов профсоюзов. Те еще шикарнее. Во всяком случае Горбачев сидит там, как министр. Огромная комната, красивая дубовая мебель, шкафы с книгами, географические карты и диаграммы на стенах. Огромный министерский письменный стол, два телефона. Некрупная толстенькая фигурка Горбачева и особенно его тупое лицо со свиными глазками резко дисгармонируют с этим кабинетом.

Он сухо здоровается со мной, даже не протягивает мне руки. Я ищу хоть какого-нибудь выражения торжества в его глазах, но не могу ничего найти. Владеть собой он умеет, это, между прочим, его отличительная черта.

— Что скажете, товарищ Солоневич?

— Товарищ Слуцкий сказал, что вы хотите меня видеть.

— Я вас вовсе не хотел видеть. Слуцкий предполагает взять вас к нам на работу. Но мне думается, что политически вы не совсем подготовлены. Вашей работой с английской делегацией я не вполне доволен.

— А помните, товарищ Горбачев, как вы меня в Горячеводске хвалили, говорили, что я хорошо перевожу.

Горбачев поджимает презрительно губы.

— Да, тогда мне так казалось, теперь же я другого мнения.

Я хватаюсь за соломинку.

— Товарищ Горбачев, я ведь так просто для восстановления истины напомнила об этом. Лично я тоже держусь такого мнения, что эта работа не по мне. Мне, кстати, предлагают службу в одной библиотеке.

Но оказалось, что я неправильно рассчитала. На таких типов, как Горбачев, сопротивление оказывает как рез обратное действие: а, ты не хочешь, так я тебя заставлю.

Он встает и начинает ходить по кабинету.

— Знаете, товарищ Солоневич, вы слишком гордая. Нельзя так. Вы могли бы занять у нас хорошее место, только для этого надо бросить ваши … барские замашки. У нас ведь теперь так все просто делается. Голос Горбачева становится все мягче. Вот он подходит вплотную к моему стулу. Кладет руку на спинку и нагибается ко мне совсем близко. Дыхание его обжигает мне шею, и я с ужасом чувствую, что от него разит водкой.

— Тамара, — говорит он, и это слово звучит так странно из его уст. — Тамара, ведь я к вам всей душой, ведь я вам приятелем хочу быть. Неужели вы этого за всю нашу поездку не заметили? Будете хорошей ко мне, любую должность получите, один поцелуй… — И он пытается запрокинуть мне голову назад.

Оторопев на секунду, я вскакиваю и во мгновение ока оказываюсь возле двери. Вылетаю в секретарскую, в коридор. Бегу сама не зная куда. Рассказать все мужу? Он вспылит, пойдет бить Горбачеву морду, а дальше? Разве можно против «них» бороться прямо? Нет, тысячу раз нет. Что делать… Как быть?

***

Три дня я не показывалась во Дворце Труда. На четвертый день посыльный Профинтерна принес мне официальное извещение, что я назначаюсь на должность референта Международного Комитета Горняков.

Когда я явилась в Комитет, Слуцкий встретил меня словами:

— Ну и битву же мне пришлось вынести из за вас с Горбачевым. Но я к самому Лозовскому пошел. Ничего. А теперь приступайте к работе!

Об этой работе я должна буду рассказать в отдельных очерках так же, как о работе в берлинском торгпредстве, где я пробыла с 1928 по 1931 год. Цель данной книги — дать возможно полнее картину моей работы с иностранными делегациями. Для этого мне придется перепрыгнуть через пять лет…