Тифлис — Баку - 1

Тифлис-Баку

Жизнь делегации текла своим чередом. Почти весь третий день был посвящен турецким баням. Посреди города из земли бьет целебный серный горячий ключ. И тут построены, так называемые, турецкие бани. В смысле благоустройства и гигиены они оставляют, конечно, желать лучшего, так как мне пришлось опять-таки купаться в одном маленьком бассейне с четырьмя англичанками, но вода, действительно, превосходна, а банщицы, искусные в нескольких видах массажа — от «пенного» до «каменного» включительно, вызывают у купающихся, особенно у иностранцев, восхищение.

Кругом бань проложен довольно глубокий ров, через который перекинут мост. Вот на этом-то мосту делегаты после купанья остановились, простояли там около полутора часов и их с большим трудом удалось оттащить и увести в гостиницу. Оказывается, что по рву течет горячая вода из источника и туземки моют в ней белье. Смуглые восточные женщины в алых, зеленых, желтых юбках и разноцветных шалях сидят на корточках и полощут белье, такое же пестрое, как они сами. Это такая экзотическая и для европейца невиданная картина, в ней столько couleur locale, что англичанки, а особенно англичане, никак не хотели уходить. Все оставшиеся фотографические пленки были пущены в ход, щелкали кодаки, тут же в записные книжки записывались впечатления, одним словом — это было для наших гостей, пожалуй, самое захватывающее зрелище из всего их пребывания в СССР. Я уверена, что если кто-нибудь из них прочтет когда-нибудь это описание, он непременно улыбнется и вспомнит этот кавказский гротеск.

***

Вечером в вестибюле гостиницы я столкнулась с выходящим Горбачевым.

— Товарищ Солоневич, хотите пойти проветриться?

— Куда?

— А тут местные товарищи меня в погребке ждут. Я было хотел отказаться, да неудобно, скажут, что я загордился. Идемте, а?

— Нет, товарищ Горбачев, спасибо, мне что-то нездоровится, голова очень болит, я лучше пойду прямо спать.

— Брезгуете, значит? Так, так…

— Да что вы, товарищ Горбачев, если бы голова не болела, я бы с удовольствием…

Горбачев нахмурился и бросил мне недобрый взгляд.

Но я уже бежала вверх по лестнице.

— Спокойной ночи, веселитесь.

Береженую и Бог бережет.