Обычно к латинскому и греческому языкам у учеников классических гимназий бывало отвращение. Лицей не составлял исключения, но исключением был для греческого языка класс Грингмута. Я прямо пристрастился к "божественной эллинской речи" и очень огорчен был, когда впоследствии оказалось, что наше тогдашнее произношение было не совсем правильное. Страсть с греческого я перенес на латинский, который также знал хорошо. Выяснившиеся позднее неправильности и в его произношении были для меня еще более огорчительными: вместо Цезарь надо было произносить Кэсар, вместо цицеро - Кикеро и т.д. Я считался первым учеником по языкам и действительно обожал стройность и логичность конструкции фраз, лаконичность оборотов, выразительность глагольных форм, звучность речи. Мне доставляло настоящее наслаждение построить латинскую фразу по Титу Ливию и дать вариант по Цезарю и Цицерону или построить греческую фразу по Ксенофонту с вариантами из Геродота и Софокла.
Мы говорили только по-гречески, русский язык на уроках Грингмута был вообще изгнан. В седьмом классе мы почти исключительно занимались эллинским стихосложением и вообще эллинской литературой, разучивая "Эдипа" Софокла, который был поставлен в лицее на сцене, специально устроенной в большом зале. Я играл Антигону.
Отвращение к классическим языкам обычно в школах вызывалось двумя различными причинами, нисколько не связанными одна с другой. Первая лежит в общей конституции интеллекта, в первонаклонностях данного лица: если в школьном возрасте есть тяготение к математике, к интересам и забавам, близким к точным дисциплинам, то можно заранее сказать, что все дисциплины гуманитарного порядка не будут волновать учащегося или даже будут ему чужды; и обратно - если легко даются языки, литература, история и школьник не только не тяготится ими, а охотно с ними возится, можно быть уверенным, что его конституция - гуманитарного порядка и точные науки его мало трогают. Моя конституция - явно гуманитарная.
Но была в классической гимназии и другая причина, вызывавшая отвращение к древним языкам, - бездарность, бездушность и скука преподавания, объясняемая в значительной степени массовой выпиской "латинян" и "греков" из славянских стран Австро-Венгрии, особенно из Чехии. Создатель классической гимназии, гр. Д.А.Толстой, хотел разом убить двух зайцев: дать русской школе хороших филологов и одновременно расположить славян к России. Из этого ничего путного не получилось, так как чехи не умели приспосабливаться к своим русским ученикам, плохо осиливали русский язык и, нещадно его коверкая, являлись только посмешищем класса, не будучи в состоянии внушить к себе хотя бы некоторую долю уважения. Над кем смеются, того не любят. Чехов не любили, а с ними не выносили преподававшихся ими языков.
В лицее был до меня только один чех, вернее словак, Черный, автор популярных греческих учебников, но он перешел в третью гимназию одновременно с Ходобаем. Лицейский учитель музыки, чех Грабанек, в счет не идет. Прекрасный музыкант, он дивно играл на рояле, вызывая во мне зависть к счастливцам - его ученикам, которым родители могли оплачивать его частные уроки. Он был штатным преподавателем. Никогда не забуду томительных часов, когда, дожидаясь опоздавшего брата, я среди пансионного безмолвия слушал бесконечные гаммы и экзерсисы учеников. До сих пор гаммы вызывают у меня, по ассоциации, томящую тоску и сосание под ложечкой.
Свободное копирование
