Мы плыли вокруг Европы. Нашу довольно размеренную жизнь на корабле скрашивали американские самолёты-разведчики. Это началось сразу же после Эгейского моря.
Американские лётчики сначала летали над нами высоко, а затем стали летать над нами на бреющем полёте. О приближении вражеских самолётов команду оповещал радостный лай приблудившегося пёсика Юнга. Его принёс на корабль сердобольный кок. Боцман быстро смирился с новым членом экипажа и назначил кока ответственным за эту живность.
По сигналу Юнги командир обычно «играл» тревогу для экипажа. Матросы расчехляли наши пушечки и направлял стволы на самолёты. Когда обе стороны пообвыклись начались взаимные шуточки. Против грохота авиационных двигателей наши радисты придумали запускать на радиоволне лётчиков музыку.
Лётчикам это нравилось и они, пролетая над кораблём, показывали большой палец – спасибо, мол. Наш командир, узнав про баловство радистов велел не баловаться и глупости прекратить.
Радисты напоследок врубили электродрель перед микрофоном. Оглохшие лётчики обозлились и в очередной заход сбросили по нашему курсу какой-то предмет. Нашего командира это врасплох не застало и «Нева», вильнув задом как кокетливая женщина, обошла предмет, а вернее железную бочку.
Штурман вышел на волну лётчиков и предупредил на английском языке, что эта их «шуточка» последняя и в следующий раз он пообещал открыть стрельбу по самолётам. Окончил эту связь радист, выругавшись матом.
То ли эти матюги, то ли дипломатические ноты подействовали, но больше на бреющем полёте самолёты нас не облетали. Фотографировали нас, но на приличной высоте.
Морское начальство выбрало время похода с учётом минимальных штормовых дней на всём пути. Весь путь по Средиземному морю мы поблаженствовали под ласковым весенним солнцем в форме «трусы-берет».
Штормы начались в Бискайском заливе. Вернее, не шторм, а мёртвая зыбь. Небо голубое, никакого ветра, а корабль взмывает на огромной гладкой волне. На вершине он, охнув, бухает в пучину с брызгами и вздохом облегчения экипажа.
Пока корабль тяжело поднимается вверх ещё ничего, но в момент броска в пучину, внутренности начинают булькать в горла. Эта качка немедленно обнаружила укачивающиеся парней, что немедленно было занесено им в личное дело под грифом «УКЧ», а освободившиеся после них порции завтрака, обеда и ужина попадали на общий стол.
В загранплавании нам полагалась всякая «вкуснятина»: шпроты, шоколад, печень трески, сгущёнка. Глядя на то, как исчезают «лишние» порции в наших голодных ртах, парни «УКЧ» хватались за животы и бежали на палубу травить за борт.
Настоящая штормовая погода началась в Северном море. Крен в сорок пять градусов сразу нам объяснил, что такое штормовое море и почему про это сложено так много грустных песен. Описывать жестокий шторм не буду, другие писатели про это уже прекрасно описали. Скажу только одно –страшно аж жуть!
Обогнув Скандинавию, мы прибыли в порт Североморск и распрощались с гостеприимной «Невой».
В училище каждый из нас на свой лад описывал страшилки про поход. Наш поход вошёл в анналы истории морского генштаба, как пример плавания кораблей под военно-морским флагом в иностранных территориальных водах.
СОЗДАНО
Юрий Елистратов
Москва
Свободное копирование
