*****
«Здравствуйте, дорогие мама и Оля!
С горячим приветом к вам Леонид, Люба и Игорёк. Вчера, 24 мая, получили ваше письмо. Как получаем письмо от вас, грустим о Ермаке, о Беловке, о вас. Родина есть родина. А тут пока чужой край.
Узнали ваши новости. У нас дела идут нормально. Я по-прежнему работаю сварщиком. Люба устроилась работать кладовщицей на складе здесь же, в КММУ-4. Работает с 14 мая. Сначала ей было страшновато, но сейчас немного свыклась. Люся поначалу отговаривала Любу от устройства на складе, переживала, справится ли, но потом не стала отговаривать, и теперь две снохи и я будем работать в одной фирме. Игорюшка дома остаётся один. Сам прибирается в комнате, смотрит телевизор, играет с соседской девочкой (ей 4 года). Девочка гонористая, Игорь её недолюбливает. При случае то ущипнёт, то дразнит, но так как играть не с кем, то и играет с ней.
Вчера ходили к Люсе. Сегодня она с Юриком улетела в отпуск — через Алма-Ату в Каскелен (там живёт Люсина мама). На время отпуска Люся попросила присмотреть в течение полутора месяцев за их собачкой Тоськой. Льва дома не было — он как уехал на охоту куда-то в тундру, так и не приехал до сих пор. Хотя тоже в отпуске. Не знаю, поедет или нет к тёще, скорей всего съездит. В Ермак к вам нынче они заезжать не собираются. А на будущий год посмотрим, может, приедем все вместе. Со своими первоклашками. Нынче они пойдут в школу. Солнца здесь мало, особенно зимой, дети хилые. Люся говорит, что Юра тоже ослаб, совсем бледненький. Сидел как-то в туалете на унитазе и, то ли от слабости, то ли задумался, — упал. Теперь вот повезла его Люся на яблоки и солнышко. Ну, а Игорьку придётся ждать до следующего года.
Погода — отвратительная, действительно — Север. Конец мая, а на улице –3, –5. Ночью выпадает снег, такой сухой, колючий. Вот уже который день дует пронизывающий ветер, гонит низко висящие серые тучи. Карское море недалеко, и его влияние заметно. Днём ветром снежок сгоняется, а ночью опять позёмка. В городе снега нет, а в лесу ещё есть, слой сантиметров 25-30. Обещают морозы до –16. Любе климат не нравится, да и мне тоже.
Мам, зайди в книжный магазин в старом Ермаке, спроси, если пришёл 5-й том «Музыкальной энциклопедии», то выкупи его. Если Оле будут попадаться хорошие художественные книги и детские для Игорька, пусть покупает на нас, деньги мы вышлем.
Сейчас у нас наступает полярный день. Ночи как таковой нет. Часам к одиннадцати вечера немного смеркается, и всю ночь до утра светло, как будто солнце только-только село. На сон наш это не влияет, так как устаём на работе и спим, как убитые. И Игорь спит, как сурок.
Ладно, мамулечка, заканчиваю. Пиши. Крепко обнимаем. Твои дети. 25.05.79».
*****
Расскажу, как Люба устраивалась на работу. В садик работать идти она не то, чтобы не хотела, просто срок сдачи нового садика в эксплуатацию задерживался, и воспитателей на работу не принимали. Мы стали подыскивать ей какую-нибудь другую работу.
Люба перед отъездом из Беловки уволилась из садика 16 марта. Чтобы разрыва в трудовом стаже не получилось, на следующую работу ей необходимо устроиться не позднее, чем через месяц после увольнения (разрыв в стаже мог иметь отрицательные последствия в старости, при выходе на пенсию). К 16 апреля она работу ещё не нашла. Время шло. Люба стала волноваться.
В начале мая, будучи на репетиции, я встретил моего старого знакомого, работающего в отделе снабжения — Алика Вишневского. Когда я поделился с ним своей проблемой, Алик сказал:
— Я знаю, что на наш склад нужна кладовщица. Зайди к Береславскому, поговори, может, ещё никого не взяли.
Я еле дождался утра. С Любой накануне посоветовались, она согласилась на такую работу (а куда деваться?) Береславский меня принял и, внимательно выслушав, сказал:
— Думаю, ваш вопрос мы решим. Попросите Любовь Петровну зайти в понедельник с трудовой книжкой в отдел кадров.
Дело было 12 мая, в субботу. Рабочий день по субботам обычно длился до обеда, поэтому домой я пришёл пораньше. Мы с Любой стали думать, каким образом в её трудовой книжке устранить почти двухмесячный перерыв. Это можно было сделать только фиктивной записью, как говорится, задним числом, о работе, которая, понятно, не выполнялась. В городе мы ещё почти никого не знали, поэтому стали думать, с кем можно было бы обсудить такой щепетильный вопрос.
И тут я вспомнил о директоре Дома культуры Володе Тищенко, с которым совсем недавно познакомился. Мы с Любой нарядились и пошли в город. Володя находился на месте. Мы зашли к нему, вкратце обрисовали нашу ситуацию. Он внимательно выслушал, понял, что мы оказались в затруднительном положении, и пообещал сделать официальный приказ, а с ним и запись в трудовой книжке о том, что такая-то с 14.04.79 г. по 14.05.79 г. (один месяц) работала методистом ДК. И сразу серьёзно предупредил, чтобы никаких вознаграждений! Мы не знали, как отблагодарить его.
Несколько лет спустя Володя ушёл из «культуры», и перешёл работать водителем в городское пассажирское предприятие. Был на хорошем счету, водил всегда самые лучшие городские автобусы. Когда мы с ним виделись, всегда с шуткой вспоминали те, самые первые, дни нашей северной эпопеи.
Но продолжу. В понедельник Люба пришла в управление, и её приняли кладовщицей в центральный склад КММУ-4 с 14 мая. Склад находился как раз на территории ЦЗМ, поэтому я с Любой на работе виделся по десять раз на день. На работу и с работы мы теперь ходили вместе. Это было здорово!
Моя жёнушка, имея педагогическое образование, стала работником производственной сферы. Поскольку от рождения она талантливый человек с хорошей памятью, то уже через месяц наизусть знала, как называются все сантехнические «материальные ценности» и «фасонина»: сгоны, вентили, фланцы, отводы, резаки, задвижки, конвекторы, карбид и т.п. Выучила диаметры всех труб и в дюймах, и в сантиметрах. В душе я гордился своей женой.
Свободное копирование
