Глава 10
Прошёл месяц службы. К концу июля рота начала готовиться к принятию присяги. Мы все знали, что после присяги новички становятся полноправными солдатами и все начинают нести настоящую воинскую службу. К этому времени всей роте выдали парадное обмундирование: тёмно-зелёные шерстяные брюки с кителем и форменную фуражку. Кители были со стоячими воротничками, к которым с внутренней стороны подшивались подворотнички из белой ткани. Некоторые из ребят шить совершенно не умели, а тут надо не просто пришить, но чтобы ещё и красиво было. Помню, что и я прилично помучился, хотя иголку в руках держать умел.
Накануне ночью прошёл дождь, но утро оказалось солнечным, тёплым, с голубым казахстанским небом. После завтрака мы надели парадную форму (все стали выглядеть, как кавалеры!) и строем направились на плац, где к этому времени выстроилась вся часть, а она была немаленькая.
На центр плаца трое старослужащих торжественно вынесли знамя части, и мы по очереди выходили к нему, читали текст присяги и целовали край знамени, становясь одним коленом на влажный асфальт. Как виновники торжества, с площади мы уходили первыми — чётким строевым шагом под марш духового оркестра. Карантин закончился!
А потом состоялся праздничный обед. Он отличался от обычного только тем, что на второе блюдо подавали гречневую кашу с гуляшом. По тем временам, на фоне надоевшей пшеничной каши (кирзухи), это считалось деликатесом. Таких вкусных «обедов» в году происходило не более трёх-четырёх.
*****
После обеда я увидел на территории казармы незнакомого офицера в звании капитана. Среди ребят пополз слух, что скоро нас должны разбирать по подразделениям и обучать воинским специальностям, ради чего мы, собственно, и призваны на службу.
Вскоре роту выстроили у казармы, и сержант Сысоев представил нам командира роты связи капитана Кравцова. Без особых предисловий капитан сказал, что пришёл выяснить, кто из ребят желает служить в роте связи. Сразу записалось более тридцати человек, в том числе и я. Затем записавшихся вызывали по одному на собеседование. Подошла и моя очередь. У меня спросили про радиолампы — чем отличается триод от пентода. Ничего себе вопросик! Но тема для меня, к счастью, была знакомой (увлекался в школе радиолюбительством), я сразу уверенно ответил:
— В триоде — катод, анод и одна сетка, а в пентоде — катод, анод и три сетки.
— Хорошо, — сказал капитан, — а сетки для чего?
— Для управления электронами, которые летят от анода к катоду.
Капитан внимательно посмотрел на меня и неожиданно спросил:
— А что, электроны — это птички, которые летают?
В вопросе капитана чувствовалась явная ирония. Я в ответ иронизировать не стал — не тот случай — и ответил, как учил в школе:
— Нет, электроны — это частицы с отрицательным зарядом. Когда на анод подаётся ток, то поток электронов устремляется к катоду.
Тут же промелькнула мысль — а может, наоборот? Вижу, капитан удовлетворённо покачал головой и записал меня в роту связи. Изо всех желающих отобрали шестнадцать человек, а из моих приятелей и земляков сюда попали только Жора и Коля. Начинался следующий этап в моей армейской службе.
Рота связи считалась одним из лучших подразделений части. Сюда отбирались наиболее грамотные солдаты из молодого пополнения с тем, чтобы за три-четыре месяца получить армейскую специальность (радистов, телефонистов, кабельщиков, механиков радиоцентра) и заменить старослужащих солдат, которые через год демобилизуются.
Личный состав роты связи размещался на втором этаже двухэтажной кирпичной казармы. Здесь имелись все удобства цивилизации: туалет и душ, отделанные кафелем, бытовая комната, где можно было побриться и поутюжить форму, ленинская комната, где висели красочные стенды на воинскую тематику, где были радиоприёмник с телевизором и свежие газеты. Здесь же находились кабинет командира роты, комната-каптёрка и оружейная комната, где в специальных пирамидах стояли автоматы, закреплённые за каждым из проживающих в казарме солдат. Нам тоже выдадут автоматы, которые научимся разбирать и собирать, а после похода на стрельбище будем их старательно до блеска выдраивать, — но это будет позже.
А пока мы, шестнадцать молодых парней, со своими личными вещами прибыли в казарму роты связи. Нам показали наши кровати, заботливо приготовленные заранее. Что интересно, они были двухъярусными, но мне и Жоре, к счастью, выпали нижние «места». Я заметил на спинке одной из кроватей, где спали старослужащие, висящую картонку с надписью: NON DISTURBARE! Чуть позже я узнал, что в переводе с итальянского это означало: НЕ БЕСПОКОИТЬ! Довольно смелая «просьба».
На следующий день нас повели в учебный центр и там распределили, кто какие специальности будет получать. Трое ребят, в том числе и Жора, должны были через три месяца стать радиотелеграфистами (изучить азбуку Морзе) и влиться в дежурные смены штабного радиоцентра, нёсшего круглосуточную вахту.
Я оказался единственным изо всех ребят, кто за этот же период должен был получить специальность механика передающего радиоцентра (сокращённо ПДРЦ), расположенного в штабе части. Мне надо было со временем сменить на этом посту старослужащего — сержанта Володю Катаева, который уже готовился на гражданку. Я начал под его руководством добросовестно изучать устройство коротковолновой стационарной радиостанции Р-118, с помощью которой в случае военной тревоги устанавливалась радиосвязь между штабом нашей части и штабом гарнизона. Такую честь мне оказали, скорее всего, благодаря капитану Кравцову, который не забыл мои скромные познания в отечественных радиолампах.
Свободное копирование
